Средства поэтического языка лирики Лины Костенко

Поэзии Лины Костенко о любви ценные, и как художественно завершенное чудо словесного искусства, и как произведения, наделенные способностью возрождать человеческие чувства. Тот, кто один раз попал к безграничному дивному миру лирики поэтессы, обречен каждый раз то ли погружаться в бушующее море страсти, то ли радоваться спокойным и рассудительным течениям вечной реки любви. И уже никогда не стихнет песня любви для тех, в чьей душе проросли строки: «Я очень тяжело вами отболела», «Я думаю о тебе все мое время, но об этом не надо говорить», «Моя любовь! Я перед тобой», «Моему сердцу снишься ты, как морю снятся ураганы», «Я ради этого готова жить. Все другие пусть проходят мимо, лишь бы в повторах не потеряет одно, свое, неповторимое».

Тексты лирики Лины Костенко обвиты вуалью таинственности, недоговоренности, магии и загадочности. Лирической героине дано глубоко чувствовать и точно все понимать, она истинно знает, что такое любовь, и не терпит унижения этого чувства.

Сколько Написано произведений, в которые поэты старалась вложить всю силу своего эмоционально-лирического воодушевления! Кажется, все возможные нюансы любовных чувств уже зафиксированы в поэтическом слове. И несмотря на это, на их фоне лирика Лины Костенко поражает энергетикой, воспринимается как вечно юная, реалистичная и злободневная.

И это закономерно, так как воплощение эмоциональных состояний в слове происходит на настоящем художественном уровне, с помощью совершенных средств поэтической техники.

Любовь многоголосая и необъятная. Она то страстная, невероятная, неистовая, воплощенная в образах индийской жрицы, весны, урагана, сатаны, в ней даже чувствуется клекот боя и звон мечей; то тихая, погожая, спокойная; победу получают, то бушующие порывы, то рассудительность вплоть до рационалистической холодности. Такая противоречивость и вместе с тем привлекательность передана рядом складно сформированных антитез: «Любовь подкралась тихо, как Далила, а ум спал, как доверчивый Самсон», «или возле тебя душу заморожу, или возле тебя пламенем сгорю», выразительных и ярких оксиморонов: «И как мы будем.

Как теперь мы будем, такие уже родные и такие чужие», «Гремела тишина рупором вокзальным», «Тебя, неведомого, узнаю».

Любовь у Лины Костенко — это не только выбор личный, а, прежде всего, личностный, так как предусматривает ответственность перед предками и потомками, перед собственной совестью; это углубление в собственный внутренний мир, самопонимание и самоосознание, самоутверждение и самореализация; вместе с тем это мысль о другом, симпатия, взаимообогащение. Глубинную философию любви поэтесса сравнивает в незабываемых метафорических строках: «Слова как солнце сходили во мне. Несказанное осталось несказанным»; «Дари мне над путем тополиным тяжелого солнца древнюю булаву».

Любовь Высоконравственная и високоэстетичная, она возникает как фактор воспитания, формирование вкусов и вкусов. Вечность классики любви воплощена в образе старика певца в стихе «Лепестки старинного романса». Художественные детали — бокал, мотылек — противопоставленные в тексте номинациям, которые указывают на серость, будничность, примитив и отсутствие тона:

Он этот вокал поднимал, как бокал. У него был мотылек на манжете. Некоторые красавицы, вопреки возрастам, К нему шли по месячной дорожке.

А потом исчезла музыка. Антракт Все мужчины говорили прозой. Женщины молчали.

Все было не так. им не хотелось пива и мороженого.

Духовная подпочва интимной лирики, понимание любви как самодовлеющей субстанции, которая вдохновляет, окрыляет, исполняет душу творческой энергией, удостоверенное в стихе «Моя любовь! Я перед тобой» и воплощенное в поэтические конструкции, которые своей формой и содержанием напоминают молитву, иногда заговор или заклинание, а в целом поэзия воспринимается как своеобразный гимн любви. Чувство лирической героини истоками имеют национальную ментальность, и это исполняет ее душу гордостью, достоинством и честью. Герои интимных поэзий Лины Костенко углублены в мир прадавних верований, где присутствует демонологический образ сатаны, огня как стихии очищения, печи как прадавнего символа родственного счастья и уюта:

И спит в печи веселый сатана, уткнулся жаром в лапы головешек.

Прекрасная, щемящая мелодия интимной лирики Лины Костенко звучит в душе то печалью, с горечью, то выдумкой и заблуждением, поиском единого и неповторимого, то мечтается как сон или сказка, а то звучит решительным и волевым приказом, эстетичным и моральным завещанием.