Судьба человека краткое содержание

Шолохов М. А.

Весной рассказчик с товарищем ехал на бричке, запряженной двумя лошадьми, в станицу Букановскую. Ехать было трудно — снег начал таять, грязь непролазная. Вместе с неизвестно откуда взявшимся шофером рассказчик переплывает реку на какой-то полуразвалившейся лодке.

Шофер подогнал к реке стоявший в сарае автомобиль марки Виллис, сел в лодку и отправился обратно. Обещал вернуться через 2 часа. Рассказчик присел на поваленный плетень и хотел закурить, но сигареты намокли во время переправы. Вдруг подошел к нему мужчина с ребенком, поздоровался.

Мужчина принял рассказчика за шофера — из-за стоявшего рядом автомобиля и подошел пообщаться с коллегой: он сам был шофером, только на грузовой машине. Рассказчик не стал расстраивать собеседника, раскрывая подлинную свою профессию и соврал, что ждет начальство. Соколов ответил, что не торопится, а перекурить охота. В одиночестве курить скучно.

Увидев разложенные для просушки сигареты, он угостил рассказчика собственным табаком. Закурили они, разговорились. Тут Соколов и начал свое повествование. Довоенная жизнь Соколова — Поначалу жизнь моя была обыкновенная.

Сам я уроженец Воронежской губернии, с тысяча девятисотого года рождения. В голодный двадцать второй год подался на Кубань, работать на кулаков, потому и уцелел. А отец с матерью и сестренкой дома померли от голода. Остался один.

Через год вернулся с Кубани, хатенку продал, поехал в Воронеж. Поначалу работал в плотницкой артели, потом пошел на завод, выучился на слесаря. Вскоре женился. Жена воспитывалась в детском доме, сиротка, смирная веселая, угодливая и умница.

Со стороны глядеть — не так уж она была из себя видная, но ведь я-то не со стороны на нее глядел, а в упор. И не было для меня красивее и желанней ее, не было на свете и не будет! Придешь с работы усталый, а иной раз и злой, как черт. Нет, на грубое слово она тебе не нагрубит в ответ. Ириной звали.

Вскоре родились у нас дети — сын, а потом — две дочери. В 1929 увлекли его машины. Стал он шофером грузовика. Жил себе поживал да добра наживал.

А тут — война. Война и пленение На фронт провожала его вся семья. Дети держали себя в руках, но Ирина не верила, что они еще когда-нибудь увидятся.

В общем, и так тошно, а тут еще и жена заживо хоронит. В расстроенных чувствах уехал на фронт. На войне я тоже был шофером. Дважды легко ранили. В мае 1942 года оказался под Лозовеньками.

Немцы шли в наступление, а я вызвался на передний край везти боеприпасы нашей артиллерийской батарее. Боеприпасы не довез, т. к. снаряд упал совсем близко, взрывной волной перевернуло машину. Я потерял сознание.

Когда очнулся, понял, что находится в тылу врага: бой гремел где-то сзади, а мимо шли танки. Притворился мертвым. Когда решил, что все прошли, голову приподнял, увидел идущих прямо к нему шестерых фашистов с автоматами. Спрятаться было негде, поэтому решил умереть достойно — встал, хотя еле мог стоять на ногах и смотрел на них. Один из солдат хотел застрелить его — но другой удержал.

С Соколова сняли сапоги и отправили пешком на запад с колонной пленных из той же дивизии, что он сам. Ночевали в церкви. За ночь случилось 3 заслуживающих внимания события: а) Некий человек, представившийся как военврач, вправил Соколову вывихнутую во время падения из грузовика руку. б) Соколов спас от смерти незнакомого ему взводного, которого как коммуниста собирался выдать фашистам сослуживец Крыжнев.

Соколов задушил предателя . в) Фашисты застрелили верующего, который надоедал им просьбами выпустить из церкви для визита в туалет На следующее утро стали спрашивать — кто командир, комиссар, коммунист. Предателей не оказалось, поэтому коммунисты, комиссары и командиры остались живы. Расстреляли еврея и троих русских, похожих на евреев. Погнали пленных дальше на запад.

Всю дорогу до Познани Соколов думал о побеге. Наконец представился случай: пленных отправили копать могилы, охранники отвлеклись — он и дернул на восток. На четвертые сутки догнали его фашисты с овчарками, собаки Соколова чуть не загрызли. Месяц его держали в карцере, потом отправили в Германию.

На волоске от смерти В лагере Б -14 возле Дрездена работал Соколов и другие на каменном карьере. Угораздило его, вернувшись однажды после работы сказать, в бараке, среди других пленных: — Им по четыре кубометра выработки надо, а на могилу каждому из нас и одного кубометра через глаза хватит Кто-то донес начальству об этих словах и вызвал его к себе комендант лагеря Мюллер. Мюллер русский язык знал отлично, так что общался с Соколовым без переводчика. «Я окажу тебе великую честь, сейчас лично расстреляю тебя за эти слова.

Здесь неудобно, пойдем во двор, там ты и распишешься». — «Воля ваша», — говорю ему. Он постоял, подумал, а потом кинул пистолет на стол и наливает полный стакан водки, кусочек хлеба взял, положил на него ломтик сала и все это подает мне и говорит: «Перед смертью выпей, русс Иван, за победу немецкого оружия». Поставил я стакан на стол, закуску положил и говорю: «Благодарствую за угощение, но я непьющий». Он улыбается: «Не хочешь пить за нашу победу?

В таком случае выпей за свою погибель». Я выпил и сказал, что после первой рюмки не закусываю. Мюллер налил еще стакан, я и после второго сказал, что не закусываю. Тогда он налил еще стакан, я выпил и откусил крошку хлеба. Мюллер не стал расстреливать Соколова, сказал, что уважает достойных противников, и подал ему буханку хлеба и кусок сала.

Харчи разделил Соколов со своими товарищами — всем поровну. Освобождение из плена В 1944 году Соколова определили шофером. Возил он немецкого майора-инженера.

Тот обращался с ним хорошо, иногда делился едой. Как-то раз по дороге Соколов оглушил майора, забрал пистолет и погнал машину прямиком туда, где земля гудит, где бой идет. Тут немцы сзади бьют, а тут свои очертели, из автоматов мне навстречу строчат.

В четырех местах ветровое стекло пробили, радиатор пропороли пулями… Но вот уже лесок над озером, наши бегут к машине, а я вскочил в этот лесок, дверцу открыл, упал на землю и целую ее, и дышать мне нечем… Отправили Соколова в госпиталь подлечиться и подкормиться. В госпитале сразу написал письмо жене.

Через две недели получил ответ от соседа Ивана Тимофеевича. В июне 1942 попала бомба в его дом, жена и обе дочери погибли. Сына дома не было. Узнав о гибели родных, он ушел добровольцем на фронт. Сын Анатолий Соколов нашел своего сына, они писали друг другу письма.

9 мая 1945 Анатолий был убит снайпером. После войны Меня демобилизовали. Куда податься?

В Воронеж ехать не хотел. Вспомнил, что в Урюпинске живет мой дружок, демобилизованный еще зимою по ранению, поехал к нему. Я поселился у приятеля, устроился работать в автороту, возле чайной познакомился с беспризорным мальчиком Ваней.

Соколов сказал ему, что он его отец, усыновил Ванюшку, мальчик поверил и очень обрадовался. Жена приятеля помогала смотреть за ребенком. Может, и жили бы мы с ним еще с годик в Урюпинске, но в ноябре случился со мной грех: ехал по грязи, в одном хуторе машину мою занесло, сбил корову, и автоинспектор тут как тут отобрал у меня шоферскую книжку. Корова поднялась, хвост задрала и пошла скакать по переулкам, а я книжки лишился.

Зиму проработал плотником, а потом списался с одним приятелем, тоже сослуживцем. Пишет, что, мол, поработаешь полгода по плотницкой части, а там в нашей области выдадут тебе новую книжку. Вот мы с сынком и командируемся в Кашары походным порядком.

Тоска мне не дает на одном месте долго засиживаться. Вот уже когда Ванюшка мой подрастет и придется определять его в школу, тогда, может, и я угомонюсь, осяду на одном месте. Тут пришла лодка, и рассказчик распрощался со своим негаданым знакомым.

И стал думать об услышанном рассказе.