Свободолюбие, любовь к родине, гуманизм в творчестве Шиллера

В 1776 году в десятом номере «Швабского ученого магазина» была напечатана идиллия Шиллера «Вечер», а в 1777 году в третьем номере того же журнала — ода «Завоеватель». Оба стихотворения были подписаны инициалом «Ш». Издатель журнала Бальтазар Гауг читал в Академии немецкую стилистику и изящные искусства. Публикуя стихотворение «Вечер», Гауг сделал следующее примечание от редакции: «Автор этих стихов — шестнадцатилетний юноша; он, по-видимому, знаком с произведениями лучших писателей». Естественно, что с появлением произведений молодого поэта в печати авторитет его возрос не только в литературном кружке, но и во всей Академии.

О жизни Шиллера в Военной академии сохранился любопытный документ. По педагогической системе герцога полагалось, чтобы воспитанники Академии время от времени писали откровенные характеристики на самих себя и на своих товарищей. Вот как один из студентов характеризует Шиллера: «Относительно успехов Шиллер не уступает Говену, оба имеют склонность к поэзии, и Шиллер преимущественно предпочитает трагедию. Он живого и веселого характера, не лишен воображения и ума; скромен, застенчив, погружен более в самого себя и постоянно читает стихи. Его успехи в науках отчасти замедляются его болезненным состоянием; он уважает начальников, услужлив, признателен и прилежен, хороший христианий, любит поэзию и хотя не совсем доволен собою, зато не жалуется на свою судьбу, занимается теологией, но вообще дурно пользуется своими дарованиями».

Эта характеристика относится к ранним годам пребывания поэта в Академии. Указание на то, что Шиллер «уважает начальников» и что он «хороший христианин», повидимому, нужно отнести к общим, стандартным определениям, ибо какой же воспитанник в тогдашних условиях стал бы писать о своем товарище, что он не уважает начальников? В стенах Военной академии Карла Евгения иной отзыв был бы равносилен доносу. Если не считать таких общих формальных замечаний, то остальные черты, указанные в характеристике, дают в целом правильное представление о духовном облике Шиллера-студента.

В 1779 году на праздновании годовщины основания Академии присутствовал кумир всей тогдашней немецкой молодежи — Гете, сопровождавший веймарского герцога Карла Августа. Шиллер в этом году так успешно сдал экзамены, что ему по трем предметам были присуждены награды. Но Гете едва ли заметил, что в актовом зале «Карлсшуле» 14 декабря 1779 года три раза называлась фамилия Шиллера и каждый раз к столу подходил высокий, худощавый юноша, который, получая награды, должен был поцеловать полу мундира своего герцога.

Несмотря на успешную сдачу устных выпускных экзаменов, Шиллеру не суждено было расстаться с Академией в 1779 году. Представленная им диссертация «Философия физиологии» не была признана удовлетворительной ни профессорами, ни герцогом.*Дело в том, что Шиллер пытался представить физическую и духовную природу человека в их взаимной связи и мало считался с укоренившимися в этой области предрассудками. К тому же, по мнению профессоров, диссертация больше напоминала поэтическое произведение, нежели научное исследование.

В течение последнего года пребывания в Академии «огонь» ненависти Шиллера к деспотизму не только не остыл, а наоборот, разгорелся в пламя: в этом году

Были написаны «Разбойники», первая значительная драма поэта. Несомненно, что отдельные сцены этого великого произведения были набросаны еще в предшествующие годы. Кто-то из товарищей Шиллера по Академии обратил внимание начинающего поэта на рассказ писателя Джоуля за 1775 год под заглавием «К историй человеческого сердца». Рассказ этот был выдержан в мещанском духе и повествовал о двух братьях, Вильгельме и Карле, из которых первый был олицетворенный злодей, а второй — буйный, необузданный, но идеально добродетельный человек. Сам автор рассказа предпослал ему следующее замечание: «Я предоставляю какому-нибудь даровитому писателю право сделать из него комедию или роман с тем условием, чтобы он отважился удержать Германию в качестве места действия, а не переносил сцены в Испанию или в Грецию».

Шиллер взялся за переработку этого рассказа в драму, переосмыслив его сюжет, придав основному конфликту глубокое социально-философское значение. Но только в 1780 году ранее созданные сцены были обработаны, недостающие дописаны, разрозненные части объединены, и, таким образом, произведение получило свое окончательное оформление.

Однажды, когда «дивизия» Шиллера по команде отправилась на прогулку, воспитанники Говен, Гейде-лоф, Даннекер, Капф и Шлоттербек вместе с автором ушли в гущу леса, и там Шиллер прочитал своим товарищам сцепы из «Разбойников». Первые ценители таланта Шиллера сами были незаурядными людьми (Гсйделоф стал впоследствии известным живописцем, Даннекер — выдающимся скульптором, Шлоттербек — гравером). Драма произвела на них огромное впечатление. Воспитанные, как и автор «Разбойников», на революционных идеях Руссо и творениях писателей «бури и натиска», на гуманизме греческой античности и благородных гражданских идеалах древнеримской республики, усвоенных из книги Плутарха, они особенно восхищались пламенным пафосом свободы молодого драматурга, его страстной ненавистью к тирании и несправедливости существующего общественного строя.

«Разбойники» были понятны и близки членам кружка и потому, что эта драма была горячим откликом на наболевшие вопросы общественной жизни. То, что автор сам тогда еще недостаточно знал действительность, мало еще разбирался в психологии (особенно женской), в глазах слушателей из литературного кружка, да и всей тогдашней немецкой молодежи, не вредило произведению, и едва ли первые читатели «Разбойников» замечали это: все подобные недостатки искупались в их глазах пламенным прославлением свободы и неукротимой ненавистью ко всякому гнету. В течение 1780 года Шиллер дописывал и тщательно отделывал первое любимое детище своего поэтического творчества. Он работал обдуманно и планомерно, часто переделывал, многое перечеркивал, многое писал заново. Понятно, что в условиях строгого режима Академии ему приходилось работать над «Разбойниками» тайком. Старшая сестра поэта, Христофина, рассказывает в воспоминаниях о брате, что он в «Карлсшуле» часто притворялся больным, чтоб попасть в лазарет. Здесь он при свете лампы до поздней ночи работал над своей драмой. Если же при этом в палату входил кто-нибудь из надзирателей, то тетрадь быстро пряталась в куче медицинских книг. В таких условиях «Разбойники» были закончены в 1780 году, и Шиллер покинул стены Академии не только с дипломом врача, но и с готовой рукописью своей первой драмы.