Своеобразие описания исторического прошлого в «Слове о полку Игореве»

Своеобразие исторического прошлого нашей страны необходимо предполагало существование особого пути развития русской литературы, непохожего на историю развития западноевропейских литератур. Это для наших филологов становилось очевидным. В свою очередь, оно диктовало и необходимость возникновения самобытного, национального, историко-литературного мышления, способного охватить и раскрыть все своеобразие исторического движения отечественной словесности. Выстроить в единый исторический ряд произведения русской литературы, разобраться в характере, в механизме нашего национального историко-литературного развития, проследить саму последовательность. Постепенность движения литературы с древнейших времен, раскрыть своеобразие, историческую обусловленность и закономерность этапов нашего национального литературно-художественного развития — вот далеко не полный круг проблем, который встает перед русским литературоведением: начала XIX в.

Так создаются объективные предпосылки для возникновения русской историко-литературной науки, основанной на национальном историко-литературном мышлении, начало формированию которого было положено работой Тредиаковского «О древнем, среднем и новом стихотворении российском».

Известно, что возникновение такой науки, такой сферы научного познания в каждом национальном литературоведении становится возможным только тогда, когда в сознании общества, и прежде всего литературной общественности данной страны, возникает уверенность в существовании самобытного, достаточно продолжительного во времени пути исторического развития национальной литературы, подкрепленная соответствующими эстетически значимыми фактами. «Слово о полку Игореве» и явилось для нашей литературной общественности именно таким фактом. Опубликование «Слова о полку Игореве», его реальное существование говорили о правомерности и необходимости построения самостоятельного курса истории русской литературы. Художественные достоинства этого шедевра древнерусской культуры XII в. были вескими доказательствами в пользу существования оригинальной русской литературы уже в древнейшие времена, порукой самобытного исторического пути в развитии нашей литературы. И это сразу нашло отражение в нашей печати.

В 1806 г. на страницах первого номера журнала «Лицей» появляются слова: «…можно безошибочно верить, что наша словесность и даже в самые древние времена имела большие успехи. ..». А 22 марта того же года студент Петербургского педагогического института Александровский выступает на открытом испытании (т. е. защищает своего рода дипломную работу) с «Рассуждением о постепенном возвышении российской словесности». Опубликование этого «Рассуждения» говорило о признании его научной ценности: далеко не все работы студентов удостаивались чести быть напечатанными.

Период X-XII вв. Александровский называет «блистательнейшей эпохой нашей словесности». Такая высокая оценка, несомненно, могла появиться только благодаря тому, что золотой фонд этого периода составляло «Слово о полку Игореве» — произведение совершенное. Намечая периодизацию истории русской литературы: X-начало XIII в., вторая половина XIII-XVIII в., Александровский, в отличие от Хераскова выделяя дотатарский период русской литературы, опирается уже не на памятники устного народного творчества, а на письменную литературу — «Иакимову летопись», «Нестерову летопись», «Русскую Правду» Ярослава и «Слово о полку Игореве».

В 1808 г. появляется «Краткая история российской словесности» И. М. Борна, составляющая третий отдел его «Руководства», где «русские произведения» даны, как подчеркивает сам автор, «не по родам словесности…, а по течению времени», т. е. хронологически — в исторической перспективе. Борн также отмечает, что литература наша «и в самой древности процветала».

Автор первой «Краткой истории российской словесности» И. М. Борн в своем выделении основных этапов развития отечественной литературы следует за М. Херасковым и Александровским, сохраняя намеченную ими периодизацию. Он также исходит из существования трех периодов в историческом развитии русской литературы с древнейших ее времен. «Первый период, — отмечает Борн, — от начала X века простирается до половины XV; второй — до начала XVIII века; а третий заключает в себе произведения российской словесности до нынешнего времени».

В то же время он предлагает несколько иную временную границу между первым и вторым периодами, считая, что она проходит не в XIII в., как это полагали Херасков и Александровский, определяя ее началом татаро-монгольского нашествия, а во второй половине XV в., т. е. после освобождения Руси от татарского ига. Но это были частности. В целом перед читателями развертывалась панорама многовекового исторического пути, каким шла русская литература в ее развитии, начиная с «песен Бояна», авторитет которого поддерживался творцом замечательного «Слова о полку Игореве».

Наша историко-литературная мысль того времени, овладев методом хронологического познания литературы, еще делала первые шаги в исследовании закономерностей литературно-художественного развития, в выявлении определенных направлений, школ, тенденций, традиций, да и сами эти понятия еще только-только начинали возникать и формироваться в нашем литературоведении и критике. Но уже выявление того факта, что в историческом развитии древнерусской литературы имела место определенная преемственность, показывало, что наша историко-литературная мысль стоит на верном пути в процессе формирования национальной историко-литературной науки. В этом ей в значительной мере способствовало «Слово о полку Игореве». Явившись вехой в художественном развитии древнерусской культуры IX — XII вв., оно оказало влияние и па развитие нашей литературы в последующие столетия. Факт существования национальных художественных традиций, идущих из глубины веков, безусловно расширял границы историко-литературных представлений наших филологов, стимулируя процесс формирования национального историко-литературного мышления, заставляя интенсивнее работать нашу литературоведческую мысль.

Кроме поистине революционного переворота в нашем историко-литературном сознании, «Слово о полку Игореве» положило начало и коренному пересмотру целого ряда теоретических положений нашими литературоведами начала XIX в., внося значительный вклад в становление и нашей национальной теоретико-литературной мысли.

«Зачем же без нужды раболепствовать и подражать чужому, — писал Борн, — когда имеем свое, нередко чужое превосходящее? Зачем многозначительную краткость и благородную простоту славянскую переменять на вялое и надутое многословие?». Очевидно, что без «Слова о полку Игореве» — великого в своей «многозначительной краткости и благородной простоте» — было бы невозможно подобное восклицание одного из первых наших историков литературы XIX в.

«Не надобно, — вторил ему Грамматин, — разбирать ее (поэму о походе Игоря) по правилам Аристотеля, Горация или Буало». Наш автор был «ученик простой природы, с которой картины свои он списывал верно и удачно». Отсюда следовало: если «ученик простой природы» мог подняться до высот художественности, то так ли необходимо современным поэтам следовать «правилам Аристотеля, Горация или Буало»? Не вернее ли будет следовать самой жизни, природе, окружающей поэта действительности, как поступал в свое время автор «Слова о полку Игореве», и что составило основу его бессмертной поэмы?

Сомнения в целесообразности эстетики подражания, посеянные уже сентименталистами и романтиками, подкреплялись в сознании наших литературоведов, писателей и критиков убедительным примером автора «Слова о полку Игореве», говоря о самой настоятельной необходимости самобытного, оригинального, не подражательного творчества.