Сюжет повести В. Рыбакова «Не успеть»

В повести В. Рыбакова «Не успеть» (1989) используется распространенный в антиутопии способ социального моделирования и прогнозирования — биологическая метаморфоза. В произведении культура превращается в антигуманную цивилизацию, метафоры реализуются буквально, а человек подвергается испытанию страхом и болезнью. Социальная катастрофа в изображении В. Рыбакова еще не кровава, но люди уже дежурят возле лаборатории, тестирующей на СПИД, душат тех, кто выходит в слезах, ругают масонов и инородцев, обвиняя Кремль в раболепствовании перед ними.

Катастрофа в повести носит экономический характер, военного переворота еще нет, но зато есть тотальная талонная система и бешеная инфляция (цены выросли в сто раз). Впрочем, купить все равно ничего нельзя: везде унизительные очереди («Пекари стоят в аптеку, фармацевты стоят в булочную, рабочие и инженеры и туда, и туда, и ничего нет, потому что никто не работает, а все только стоят», руки людей исписаны от запястий до плеч номерами. «Куда там Замятину с его номерами вместо имен! Куда там концлагерям, где татуировали пять-шесть аккуратных циферок! Имен никто не отменял, но никто ими не интересовался; а номера мы пишем себе сами: за хлебом ты шестьсот восемьдесят второй, а за мармеладом пять тысяч трехсотый, и не дай тебе бог перепутать!». Однако неутомимые советские люди, стоя в очереди, еще слушают трансляцию очередного Съезда, готовясь к новым испытаниям.

В повести В. Рыбакова человек унижен и подавлен настолько, что как существо социальное ни на какой протест уже не способен. А государственная «стабильность» приобрела необратимый характер и стала катастрофой. В таких условиях разложения культуры происходит исчезновение связанной с ней формы человека и появление homo ferus (человека дикого) в качестве персонажа. Против всего этого восстает биологическая природа человека: порча, не встретив сопротивления в слоях сознания, дошла до некоего уровня в организме, неизвестного в медицине, и там, наконец, вызвала протест. У людей стали появляться крылья, и они, подчиняясь неведомой силе, улетают в неизвестном направлении, где-то приземляются, после чего крылья мгновенно отпадают.

Е. Ованесян считает, что метаморфоза, произошедшая с людьми, приведет к «крылатой эмиграции». Не случайно, крылья вырастают в первую очередь у интеллектуальных представителей общества, ибо именно умнейшие люди первыми разочаровываются в возможности применения своих дарований. И становится понятно, что скоро в стране вообще никого не останется, «кроме безнадежных алкоголиков и большого начальства». Но существует и другая точка зрения на этот вопрос. По мнению М. Золотоносова, крылья — это не метафора смерти, не метафора эмиграции, это символ биологического протеста природы человека, не совместимой с насилием.

«Заболевает» адаптационным синдромом и главный герой повести Глеб Пойманов, доктор наук, специалист по социоструктурной этике. Когда-то этика определяла нормы поведения. Теперь же герой наблюдает, как постепенно человек лишается выбора, этика уже не нужна, ибо поведение стало безальтернативным. Вот в этих условиях герой ощущает, что у него растут крылья: предел достигнут, началась защитная реакция.

Вячеслав Рыбаков не является новатором в трактовке этой темы. До него мотив «крылатости» уже бытовал в литературе. В частности, в русской литературе к нему обращался Лев Толстой в рассказе «Чем люди живы», а в зарубежной — Габриэль Гарсиа Маркес в рассказе «Очень старый человек с огромными крыльями». Оба этих произведения актуализируют христианские идеи. В повести же В. Рыбакова нет никакого налета христианства. А главный герой — не ангел, а простой человек; и появление у него крыльев — это не проявление святости, а следствие болезни.

«Не успеть» — это, скорее, документ, характеризующий современную социально-политическую ситуацию. По мнению М. Золотоносова, это «не словесное творчество, так как, во-первых, художественная образность заменена политической, а во-вторых, автор скорее записывает свои фантазии, чем создает произведение в момент письма».