Тема Отечественной войны в связи с повестью о Копейкине

Стараясь разгадать, кто же такой Чичиков, губернские чиновники вспоминают о Наполеоне. «Из числа многих, в своем роде, сметливых предположений наконец одно было, странно даже и сказать, что не есть ли Чичиков переодетый Наполеон», который с острова Елены пробрался в Россию. Само по себе сближение Чичикова с Наполеоном носит иронический характер как В плане обрисовки «приобретателя», так и с точки зрения характеристики психологического состояния чиновников, Однако Образ Наполеона в «Мертвых душах» возникает не только как элемент сопоставления, не только в споен «вспомогательной» функции. Образ этот имеет и самостоятельное значение.

В главе десятой, в которую входит п повесть о Копейкине, Гоголь характеризует оживленную реакцию различных слоев общества на слухи о возможности нового появления Наполеона на политической арене. Образ Наполеона предстает здесь как напоминание о тех испытаниях, которые сравни-, тельно недавно пришлось пережить России. В контексте рассказа о ничтожестве «хозяев жизни» свидетельства о пережитых страной событиях приобретали особый смысл. Включая в «Мертвые души» картины и образы, относящиеся к периоду Отечественной войны, писатель подчеркивал антинациональный, антинародный характер жизненной практики господствовавших слоев общества. Повесть о капитане Копейкине имела и то важное значение, что писатель показал в ней высшие сферы государственной власти. Наряду с поместными хозяевами, жителями губернского города, известное отражение получил и Петербург, Лишенного средств к существованию Копейкина поразили в Петербурге необыкновенное великолепие и роскошь жизни чиновной аристократии, Сразу же по приезде в столицу он «натащил на себя мундиришку и на деревяшке своей, можете вообразить, отправился К самому начальнику, к вельможе.

Расспросил квартиру, «Вон»,- говорят, указав ему дом на Дворцовой набережной. Избенка, понимаете, мужичья: стеклушки в окнах, можете себе представить, полуторасаженные зеркала, так что вазы и все, что там ни есть в комнатах, кажутся как бы мог бы, в некотором роде, достать с улицы рукой; драгоценные мраморы на стенах, металлические галантереи, какая-нибудь ручка у дверей, так что нужно, знаете, забежать наперед в мелочную лавочку, да купить на грош мыла, да прежде часа два тереть им руки, да потом уже решишься ухватиться за нее словом; лаки на всем такие — в некотором роде ума помрачение». Но самое сильное впечатление на Копейкина произвело отношение к нему знатной персоны, министра. Туманные обещания, которые услышал Копейкин, вызывают у него прилив радости, чуть ли не восторга, быстро сменяющегося горьким разочарованием; надежды на помощь быстро рассеиваются, как дым. Судьба воина, защитника родины, обреченного на верную смерть от голода, совершенно безразлична знатному сановнику.

Он глубоко равнодушен к ней. Смелость и настойчивость, с какой Копейкин отстаивает свое право на жизнь, приводит в ярость сановника, решившего наказать дерзкого просителя и подвергающего его высылке под конвоем на родину. И повести о Копейкине есть отчетливый намек на то, что капитан не примирился безропотно со своей тяжелой участью. «Вот он, сударь мой, едет на фельдъегере, да, едучи на фельдъегере, в некотором роде, так сказать, рассуждает сам себе: «Когда генерал говорит, чтобы я поискал сам средств помочь себе, — хорошо, — говорит, — я, — говорит, — найду средства!» Ну, уж как только его доставили на место и куда именно привезли, ничего этого не известно… Итак, куда делся Копейкин, неизвестно; по не прошло, можете представить себе, двух месяцев, как появилась в рязанских лесах шайка разбойников, И атаман-то этой шайки был, сударь мой, не кто другой…

» В первоначальной редакции повести содержался рассказ о том, что Копейкин был предводителем шайки разбойников, состоявшей из беглых солдат; вместе с ними Копейкин грабил казенное имущество, присваивал казенные подати. «Это было, можете себе представить, тотчас после войны: все это привыкло, знаете, к распускной жизни, всякому жизнь — копейка, забубенная везде жизнь, хоть трава не расти; словом, сударь мой, у него просто армия. По дорогам никакого проезда нет, и все это, понимаете, собственно, так сказать, устремлено на одно только казенное. Если проезжающий по какой-нибудь, то есть своей надобности — ну, спросит только, зачем — да и ступай своей дорогой. А как только какой-нибудь фураж казенный, или деньги, словом, все, что носит, так сказать, имя казенное, спуску никакого… Постланы были несколько раз команды изловить его, но Копейкин мой и в ус не дует».

Позже, испугавшись преследования, герой понести уезжает за границу и раскаивается в своих поступках. Описание бунта Копейкина в этой первоначальной редакции в известной мере перекликается с пушкинским повествованием о бунте Дубровского. Как Дубровский, так и Копейкин выражают свой протест в форме разбойничества, направленного у одного против помещиков, у другого против государственной казны. Оба они, хотя и по разным мотивам, в конце концов отказываются от разбойнического бунтарства. Устранение из повести о Копейкине той ее части, которая касалась активных действий героя, было произведено, по всей вероятности, в предвидении цензурных препятствий, но само по себе изображение протеста Копейкина оттеняет общую идею повести, являющейся как бы заключительным звеном в показе мира управителей.

Через весь первый том «Мертвых душ» проходит тема России, тема народа. Это то внутреннее течение поэмы, тот ее глубокий художественный подтекст, вне которого она не существует как цельное поэтическое произведение. «Гоголь чувствовал, — писал Герцен, — и многие другие чувствовали вместе с ним — за мертвыми душами есть души живые». Изображение пошлых, низменных характеров озарено большой социальной идеей, которая позволяет отдельные образы и события рассмотреть в общей широкой перспективе.

Многие историки литературы писали о том, что Гоголя будто бы мало волновали судьбы народа, что он лишь мимоходом показал русского крестьянина, изобразив его притом в весьма непривлекательном виде. Часто исследователи, загипнотизированные такими образами, как дядя Митяй и дядя Миняй, Петрушка и Селифан, сводили всю проблему парода в «Мертвых душах» лишь к обрисовке этих действующих лиц.

Однако тема народа в поэме развертывается значительно шире и многообразнее.