Темы и образы лирики одного из современных отечественных поэтов

Пожалуй, нет у нас в стране такого человека, который бы не знал Владимира Высоцкого. Он вошел в отечественную литературу со своей неизменной гитарой и хрипотцой в голосе и оставил частицу своего творчества в душах миллионов людей. В Высоцком сосредоточилось огромное количество первобытной, языческой энергии.

Его песни это не только литературный материал, но и фольклорный. Язык песен Высоцкого наделен удивительной особенностью: он доступен и понятен каждому. Это вовсе не означает, что он примитивен и скуден.

Нет, напротив, он исключительно метафоричен и эмоционален.

В своем творчестве Высоцкий затронул множество тем и проблем.

Рассмотреть их все в рамках одного сочинения не представляется возможным, и поэтому мы обратимся только к некоторым. Большой пласт его лирики составляет так называемая «бытовая», пародирующая мещанский уклад жизни лирика. Это и знаменитый «Разговор перед телевизором», и «Утренняя гимнастика».

Эти стихотворения характеризует большое количество разговорной лексики, а также исключительные комические образы.

Очень часто Высоцкий обращается к народным песенным истокам и создает такие шедевры, как цикл «Очи черные», «ИвандаМарья», сказки.

Во лесных кладовых моих уйма товара

Два уютных дупла, три пенечка гнилых.

Чем же я тебе, Груня, не пара?

Чем я, Феня, тебе не жених?

Я женихов твоих через колено,

Я папе твоему попорчу кровь,

О, выйди, выйди, выйди Аграфена!

О, не губи разбойничью любовь!

Политическая тема занимала Высоцкого всегда. Именно поэтому долгое время он находился под строгим и пристальным контролем цензуры. Обращение же к его творчеству, как к литературе и вовсе не представлялось возможным. Но поэт пророчески предчувствовал иную жизнь, иную свободу:

Еще стыдились нищеты Поля без всходов, лес без тени,

Еще тумана лоскуты

Ложились сыростью в колени,

Но диск на тонкую черты

От горизонта отделило.

Меня же фраза посетила:

Не ясен свет, пока светило

Лишь набирает высоту!

Вообще, для Высоцкого нет запретных тем. Он может петь про все, а самое главное ему будут верить, потому что в языке его песен невозможна фальшь, ложь или излишний пафос. Поэт высоко ценил свой талант и понимал, что его способность писать стихи и песни это Божий дар. И этот дар его единственное сокровище, золотой пропуск в бессмертие:

Я живу. Но теперь окружают меня Звери, волчьих не знавшие кличей. Эти псы, отдаленная наша родня,

Мы их раньше считали добычей. Улыбаюсь я вольчей улыбкой врагу,

Обнажаю гнилые осколки. А на татуированном кровью снегу Тает роспись: мы больше не волки.

Еще одна тема, особенно важная для поэзии Высоцкого тема надломленной души. Постоянное предчувствие трагического исхода, ощущение падения в пропасть близки трагической лирике поэта. В стихотворении «Кони привередливые» Высоцкий использует метафору, сравнивая жизнь человеческую с бегом неукротимых коней.

Вдоль обрыва, понад пропастью, по самому по краю

Я коней своих нагайкою стегаюпогоняю. Чтото воздуха мне мало, ветер пью, туман глотаю, чую с гибельным восторгом: «Пропадаю, пропадаю!»

Перед смертью чувство близкого исхода не покидало поэта. Оно заполнило и его стихи:

Когда я отпою и отыграю,

Чем кончу я, на чем не угадать.

Но лишь одно наверняка я знаю

Мне будет не хотеться умирать…

Многие строки Высоцкого уже давно стали хрестоматийными, растворились в языке. Его поэзия прошла испытание временем. Также как тогда, в шестидесятых, она продолжает волновать нас.

Слушая Высоцкого, мы не устаем смеяться и плакать, заново влюбляться и вспоминать о наших далеких друзьях. Думать о том, что в жизни человеческой самое главное вовремя остановить коней и хоть немного еще постоять на краю.

Известно, что о Высоцком при жизни ходило множество слухов. Люди, не знавшие точно, кто он такой, гадали: фронтовик? бывший лагерник? спортсмен? Он не был ни тем, ни другим, ни третьим, как не был и альпинистом, и шофером, и простым рабочим парнем. Но когда говорил от лица того или иного персонажа, получалось так убедительно, что слушатели — верили. Как ему это удавалось?

Сказать, что он знал жизнь, не значит ответить на вопрос. В мире немало людей с куда большим жизненным опытом, чем у него, родившегося и выросшего в Москве, работавшего в столичном театре. Но он обладал редким даром сочувствия. Когда говорил от чьегото лица , перевоплощался полностью, не оставляя зазора между собой и своим героем.

Он находил в каждом нечто созвучное себе. Он сам был упрям и решителен, как те, о ком пел: Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там…

Ведь это наши горы, Они помогут нам… Он любил своих друзей и остро переживал потери — совсем как герой его песни «Он не вернулся из боя». Он любил жизнь и верил в ее победу над любой бедой, как и те солдаты, которые, видя выжженную Землю, бились за ее возрождение: Кто сказал, что Земля не поет, Что она замолчала навеки?! Нет! Звенит она, стоны глуша, Изо всех своих ран, из отдушин, Ведь Земля — это наша душа, Сапогами не вытоптать душу. Он знал состояние высшего духовного взлета, пережил минуты счастья в творчестве и в любви, и герои его песен делили с ним эту радость: Весь мир на ладони — ты счастлив и нем И только немного завидуешь тем — Другим, у которых вершины еще впереди. Но не только реальные люди были ему созвучны, но и литературные и фольклорные персонажи: отказавшийся от дележа и невзлюбивший свой век Гамлет, очарованная сказкой Алиса и даже бесшабашный СоловейРазбойник. Были у него, конечно, и песни, на героев которых он не был похож.

Он писал свой портрет «от противного», в красках изображая тех, кто был ему глубоко неприятен. У них денег — куры не клюют, А у нас на водку не хватает, — пел он голосом завистника. Этот голос был ему хорошо знаком, ведь и вокруг него, талантливого и знаменитого» шептались завистники. Высоцкий не боялся, что его «перепутают» с отрицательным персонажем. Просто знал себе цену.

В некоторых песнях он представал без маски и тогда был пугающе, беззащитно искренен: Я не люблю уверенности сытой, Уж лучше пусть откажут тормоза, Досадно мне, коль слово «честь» забыто И коль в чести наветы за глаза. А в общемто он каждой строчкой стихов, каждой нотой песен рассказывал о себе — то весело, то очень серьезно, не боясь ни иронии, ни патетики, страшась и не допуская только одного — фальши.