Трагический гуманизм «Короля Лира» Шекспира

В 1605 г. В. Шекспир пишет две трагедии — «Макбет» и «Король Лир». В «Короле Лире» трагический гуманизм «позднего» Шекспира отразился наиболее ярко. Если несовершенство мира в художественном мире «Гамлета» в сущности определяется злой волей одного только человека — братоубийцы и узурпатора Клавдия, то в художественном мире «Короля Лира» отразилось уже практически полное разочарование Шекспира в человеке. По ходу развития действия в «Короле Лире» раскрываются все новые и новые бездны человеческой души: человеческое существо предстает как средоточие безграничного вероломства, безграничной неблагодарности, безграничной жестокости.

Завязка действия заложена в обращении слагающего с себя королевские полномочия короля Лира к своим дочерям с предложением выразить напоследок свою любовь. Две дочери, Гонерилья и Регана, клянутся в страстной любви, а третья дочь, Корделия, отвечает честно:

К несчастью, не умею Высказываться вслух. Я вас люблю, Как долг велит, не больше и не меньше… Вы дали жизнь мне, добрый государь, Растили и любили. В благодарность Я тем же вам плачу: люблю вас, чту И слушаюсь. На что супруги сестрам, Когда они вас любят одного? Наверное, когда я выйду замуж, Часть нежности, заботы и любви Я мужу передам…

Пока еще власть в его руках — и он, разделив королевство между Гонерильей и Реганой, отрекается от Корделии и лишает ее наследства. Это — последнее проявление его безграничной власти. Но отныне — безграничная власть в руках двух его дочерей. А раз так — чего стоит договоренность о том, что Лир будет жить поочередно то у Гонерильи, то у Реганы со своей свитой в сто рыцарей? Это была договоренность с королем, но сохраняет ли она силу в отношении бывшего короля, который уже не обладает властью для того, чтобы добиться соблюдения договора? А что касается чувства благодарности — чего оно стоит в этом несовершенном мире? И вот происходит постепенное вытеснение Лира из жизни. Лир отказался в пользу дочерей от главного — от власти.

Он убежден, что в благодарность ему будет сохранена возможность хотя бы самому жить так, как он хочет. Но с какой, собственно говоря, стати эта возможность должна быть ему сохранена — ведь самим фактом своего существования он создает какие-то неудобства для своих дочерей («Он был сумасбродом в лучшие свои годы. Теперь к его привычному своеволию прибавятся вспышки старческой раздражительности») — и он теперь в их власти? Этого достаточно. И вот дочери, сговорившись, начинают медленно ломать волю отца, понуждая его к новым уступкам, которые должны поставить его в абсолютную зависимость от дочерей. Поначалу Гонерилья начинает выражать недовольство поведением свиты Лира, мягко, но властно давая ему понять, что он должен во имя блага государства распустить часть свиты и усмирить оставшихся. Пока она еще просит, но это та просьба, которая при малейшем возражении легко может перейти в приказ. Из уст своей прежде безгранично покорной дочери Лир слышит:

Вас просит та, кому не подобает Просить и было б легче приказать…

Лир пока еще уверен в своем праве жить так, как он хочет. Прокляв Гонерилью, он едет к Регане. Но та уже предупреждена сестрой и ставит те же условия. Затем с Лиром говорят уже две дочери. Суть разговора пока — добиться от Лира сокращения свиты наполовину. Но вот Лир проявляет слабость — и властный гнев и проклятия сменяются в его устах напоминанием о благодарности. Лир проявил слабость — теперь его можно ломать и дальше. Ведь конечная цель дочерей — не меру власти отца ограничить в 2 раза, но полностью лишить его власти и до конца сломать его волю: так будет спокойнее, если вместо уверенного в своих правах добровольно отдавшего власть и рассчитывающего на благодарность короля останется беспомощный старик, всецело обязанный своим дочерям тем, что они его держат и кормят, хотя могли бы прогнать. И Гонерилья с Реганой, видя, что отец проявляет слабость, выдвигают все новые требования.

РЕГАНА… Полсотни человек Вполне довольно. Неужели мало? Да нет, и этих много чересчур: И дорого, и страшно. Согласитесь, — При двоевластье с этакой толпой Хранить порядок в доме невозможно. ГОНЕРИЛЬЯ И наконец, скажите, чем вам плох Уход ее или моей прислуги? РЕГАНА И правда, сэр. Когда не угодят, Мы проберем их. Кстати, при наездах Ко мне, боюсь, я вам позволю взять Лишь двадцать пять, не больше, провожатых. ЛИР Я все вам дал! РЕГАНА И вовремя, отец. ЛИР Все передал на ваше усмотренье И только выговорил для себя Такую свиту. Правильно ль я слышал? Из слуг я взять могу лишь двадцать пять, Сказала ты, Регана? РЕГАНА Да, сказала. Лишь двадцать пять, еще раз повторю. ЛИР Плохие, стало быть, не так уж плохи, Когда есть хуже. Кто не хуже всех, Еще хорош. (Гонерилье) Тогда к тебе я еду. Полсотни лучше двадцати пяти В два раза, значит — ты в два раза лучше. ГОНЕРИЛЬЯ Сказать по правде, эти двадцать пять И десять или пять излишни в доме, Где к вам приставят вдвое больше слуг. РЕГАНА Ни одного не нужно… Здесь в доме тесно. Старика со свитой Немыслимо здесь было б разместить. ГОНЕРИЛЬЯ Сам виноват. Зачем мой дом оставил? Пускай теперь пеняет на себя. РЕГАНА Его бы я охотно приютила, Но больше никого.

Лир еще пытается определить меру человеческой неблагодарности, измеряя ее количеством слуг, которое ему позволяют оставить наиболее неблагодарная и наименее неблагодарная дочери. Но этой меры нет. Лир от отчаяния пускается в странствие вместе с сохранившими ему преданность рыцарем Кентом и шутом. Когда он находит приют у Корделии, сестры не оставляют его в покое — в конце концов Лир и Корделия гибнут в заточении, ибо сама их жизнь стала препятствием на пути Гонерильи (которая, впрочем, к этому моменту успела умертвить и свою соперницу Регану).

Итак, по ходу действия трагедии человек обнаруживает свою безграничную порочность (разумеется, в художественном мире этой трагедии можно столкнуться с образцами человеческого благородства, но это теперь уже для Шекспира скорее исключение, чем правило). Прежнее восхищение Шекспира человеком как таковым окончательно сменилось ужасом перед этим же человеком как таковым. И теперь, в 1605 г., Шекспир заставляет своего потерявшего рассудок и одновременно прозревшего Лира сказать:

Неприкрашенный человек и есть именно Это бедное, голое двуногое животное и больше ничего.