«Тысяча одна страсть, или Страшная Ночь», анализ произведения Чехова

Рассказ «Тысяча одна страсть, или Страшная Ночь», написанный в 1880 году, относится к периоду раннего творчества писателя. Впервые рассказ 20-летнего Антоши Чехонте был опубликован в журнале «Стрекоза». В 1882 году молодой литератор предпринял попытку издать свой сборник рассказов, включавший и произведение «Тысяча одна страсть, или Страшная Ночь». Сборник так и не вышел в свет. Сохранилось два неполных его экземпляра .

Один из них хранится в московском доме-музее Чехова.

Уточнение «Роман в одной части с эпилогом» и посвящение Виктору Гюго определили пародийный характер текста. Озорной и смешной рассказ пародировал и высмеивал стиль французского классика — его стилевую избыточность, невероятные переплетения сюжетов и гиперболизацию страстей. В одном из последующих изданий Чехов, видимо, из почтения к писателю, поменял посвящение Гюго на подзаголовок «Робкое подражание Виктору Гюго».

Начинающий писатель, обладая удивительно точным чувством стиля, смог добиться комического эффекта, заострив и подчеркнув подмеченные им характерные стилистические приемы произведений Гюго.

Рассказ позволяет не только заметить отражение популярной в 1880-е гг. борьбы с романтической эстетикой, но и увидеть яркую картину чеховских художественных поисков на раннем этапе творческой эволюции. Писатель исследует изобразительно-выразительные средства, определяя свое отношение к тропам и общеязыковым штампам. Одновременно он пытается найти свои, индивидуально-авторские сравнения.

Намеренная гротескность произведения позволила Чехову максимально интенсивно экспериментировать с тропами. Для определения принципов работы с ними литератор пробует различные виды тропов, сталкивает в одном тесте оригинальные и избитые сравнения.

Текст рассказа «Тысяча одна страсть, или Страшная Ночь» перенасыщен тропами. Чехов сконцентрировал свое внимание на использовании таких общеупотребительных изобразительно-выразительных средств, как сравнения и метафоры. С помощью ярких, подчеркнуто авторских сравнений писатель добивается комического эффекта, сравнивая, например, темное небо с типографской тушью.

Чехов намеренно употребляет усложненные, иногда даже нелепые сравнения, ассоциируя темноту со шляпой, надетой на голову.

В одно предложение наряду с обилием эпитетов Чехов вмещает два сравнения, буквально нанизывая их друг на друга: «Гром, грозный, величественный спутник прелестной, как миганье голубых глаз, быстрой, как мысль, молнии, ужасающе потрясал воздух».

Не менее оригинальны в рассказе чеховские метафоры: писатель называет темную ночь днем в ореховой скорлупе.

Неожиданно в эпилоге экзальтированные изыски, балансирующие на грани достаточного — чрезмерного, сменяются простой и экономной стилистикой, так свойственной самому Чехову. В финале автор говорит: «Ничего этого никогда не было…Спокойной ночи!».

Шутливый рассказ — попытка Чеховым найти собственный голос, свои изобразительные средства и определить их потенциальные художественные возможности.