«Убийство на улице Морг», художественный анализ новеллы Эдгара Аллана По

Впервые увидевшая свет 20 апреля 1841 года на страницах филадельфийского «Graham’s Magazine» новелла «Убийство на улице Морг» положила начало детективному жанру в литературе. Предшествующие ей произведения со схожими детективными элементами можно рассматривать как первые попытки писателей выйти на новый для них жанр, который даже во времена По называли логическим рассказом или логической новеллой , но никак не детективом. Определение это появилось гораздо позже — в конце XIX-первой трети XX века, когда в английской литературе стали возникать целые циклы рассказов с главными героями — сыщиками, напоминающими своей логикой мышления Огюста Дюпена — молодого аристократа, склонного к аналитическому анализу действительности, ставшему главным персонажем трилогии логических новелл По, в число которых, помимо «Убийства на улице Морг», входит еще «Тайна Мари Роже» и «Похищенное письмо» .

Существует мнение, что своего сыщика-любителя Эдгар По создал под влиянием «Неопубликованных страниц жизни Видока, французского министра полиции», впервые увидевших свет во второй половине 1838 года. Элемент преступления в виде изрезанной до такой степени шеи, что голова практически отделялась от тела, встречающийся на страницах мемуаров Франсуа Видока, стал одной из самых кровавых подробностей жестокого преступления на улице Морг. Исполинский орангутанг вошел в новеллу из летней жизни Филадельфии 1839 года, где похожая обезьяна была продемонстрирована публике в Масонской Зале, вызвав неоднозначную реакцию последней.

Первоначальное название новеллы — «Убийство на улице Трианон» — было заменено на «Морг» , чтобы придать произведению еще большую смертоносность. Символизм названий можно встретить и на уровне художественных персонажей новеллы: к примеру, арестованный по подозрению в убийстве человек носит фамилию Лебон: в переводе с французского — «хороший» .

По мнению Эдгара По, темой «Убийства на улице Морг» является «использование изобретательности при определении убийцы». Сам же текст произведения говорит, скорее, о том, что мы имеем дело с одой в честь аналитического мышления, авторские рассуждения о котором предваряют историю расследования двойного убийства. Последняя дается рассказчиком в качестве практической иллюстрации высказанных теоретических положений о том, что:

Аналитические способности ума проявляются не в простом математическом, но еще и психологическом анализе действительности. Способность анализировать приносит величайшее наслаждение человеку. Аналитический склад ума выше простой изобретательности.

Скорее его можно связать с богатым воображением, чем с обычной фантазией.

Художественный Образ молодого аристократа Огюста Дюпена — оригинален для По и литературы первой половины XIX века, но легко узнаваем современными читателями, выросшими на произведениях о Шерлоке Холмсе и Эркюле Пуаро. Французский сыщик-любитель отличается начитанностью, наблюдательностью и умением анализировать, то есть сопоставлять увиденное с известным ему знанием о мире. Как и у всех следующих за ним литературных сыщиков, у Огюста Дюпена есть одна отличительная, подчеркивающая его индивидуальность, черта — тяга к ночному образу жизни: молодой человек любит гулять по ночному Парижу; днем он предпочитает закрываться от солнечного света ставнями.

Французский аристократ выбирает себе в качестве друга человека неприметного , не умеющего мыслить логически . К поиску убийцы Дюпен приступает в силу личного желания решить загадку, неразрешимую для французской полиции, мыслящей, по мнению героя, весьма ограниченными категориями. Стимулом для начала расследования для него служит арест невиновного — некоего Адольфа Лебона.

Отправной точкой для размышлений Дюпен выбирает положение о том, что «преступники — заведомо существа материального мира, и бежали они согласно его законам». Если полицейских заводит в тупик характер двойного убийства, вызывающего «чувство невыразимого ужаса» и представляющего собой «смесь необычайного с необъяснимым», то для сыщика именно это становится основой для анализа. Звериная жестокость, невероятная сила и беспрецедентная ловкость преступника в сочетании с нечленораздельной речью, в которой каждый из свидетелей слышит какой-то свой язык, приводит Дюпена к парадоксальной мысли о том, что убийца — не человек.

Найденные на месте преступления улики подтверждают его догадку. Полную картину преступления Дюпен получает от его непосредственного свидетеля и случайного виновника — матроса, владельца исполинского орангутанга. На матроса сыщик выходит через объявление в газете, призванное внушить владельцу обезьяны, что ему проще забрать последнюю, чем привлекать к ней и себе внимание полиции.

В этом действии Дюпена проявляется прекрасное знание психологии, свойственное каждому уважающему себя сыщику.