«…Умнее я ничего не читывал по-русски»

О пьесе Гоголя «Театральный разъезд после представления новой комедии»

Это произведение, как известно, написано по поводу другого произведения — комедии » Ревизор», поставленной впервые 19 апреля 1836 года в петербургском Александринском театре. Хотя название комедии ни разу не упомянуто в «Театральном разъезде…», его текст с замечательной полнотой и верностью воспроизводит те суждения, которые породило это событие; передана и сама атмосфера общественного возбуждения, зафиксирована и гоголевская реакция на все происходящее.

Пьеса о пьесе

Тем самым «Театральный разъезд…» подключается к традиции особых произведений, которые можно определить как «тексты о текстах». Иногда это не все произведение, но лишь его часть, фрагмент. Так, в повести Н. А. Полевого «Живописец» , возможно, известной Гоголю, представлена драматическая сценка: многочисленные зрители на вернисаже — Генерал, Щеголь, Меценат, Сухощавый знаток, Femme savante и другие — в присутствии самого художника обсуждают его задушевное творение, и эти суждения, подчас довольно близорукие, задевают и глубоко ранят его авторское чувство.

Генеалогию «Театрального разъезда…» как драматического произведения можно определить еще точнее — это Пьеса о пьесе : его образцом, как давно уже было замечено, могла послужить мольеровская «Критика на школу женщин» , то есть «La Critique de l’Ecole des femmes» , в современном переводе названия — «Критика «Школы жен»».

Несмотря на то, что первая русская постановка пьесы состоялась лишь в 1842 году , а издана она была в русском переводе и того позже , знакомство Гоголя с нею вполне вероятно.

Бросается в глаза сходство обвинений, которые выдвинуты собеседниками против «Школы жен» и соответственно будут выдвинуты позднее против не названного в «Театральном разъезде…» «Ревизора»: мол, это оскорбление приличий, низость насмешек, нарушение правил, завещанных еще античными авторитетами — Аристотелем и Горацием. С другой стороны, защита «Школы жен» — ее ведут главным образом Дорант и Урания — строится на противопоставлении высокого смеха паясничанью ; строится на утверждении эстетической равнозначимости комедии и трагедии; наконец, на приоритете творчества над правилами: «Если я увлечена, — говорит Урания, — я не спрашиваю себя разрешают правила Аристотеля мне тут смеяться или нет».

В то же время на фоне мольеровской традиции заметна принципиальная новизна построения «Театрального разъезда», кажется, не обратившая на себя необходимого внимания.

Что такое «разъезд»?

В связи с постановкой в 1831 году «Горя от ума» Грибоедова, пьесы хорошо знакомой Гоголю, один из рецензентов отметил, что она поразила «затейливою новостью — небывалой на нашем театре сценой разъезда» . Не оставил без внимания финал «Горя от ума» и другой критик — П. А. Вяземский: «Явление разъезда в сенях, сие последнее действие светского дня хорошо и смело новизною своею. На театре оно живописно и очень забавно» .

И вот выясняется любопытный эпизод литературной преемственности: Гоголь применил эту «новость» к театральному действу в целом, зафиксировав ее в самом названии произведения и сохранив или видоизменив соответствующие сценические атрибуты: у Грибоедова — «парадные сени, большая лестница из второго жилья» и так далее; у Гоголя — «сени театра», «лестницы, ведущие в ложи и галереи» и так далее. Оба произведения, говоря словами И. В. Киреевского, сказанными по другому поводу, «развивают последствия дела, уже совершенного»: в первом случае — вечера у Фамусова и поведения на нем Чацкого; во втором — премьеры «новой комедии»; при этом ситуация «разъезда» придает этому развитию небывалый драматизм.

В самом деле: место действия «Критики «Школы жен»» — Дом Урании в Париже, своеобразный художественный салон, где обсуждается недавний спектакль в Пале-Рояле. Высказываемые здесь мнения — непосредственные, живые, но они все же имели хоть какое-то время отстояться и оформиться. В «Театральном разъезде…» мнения подхвачены буквально на лету, вразброд, в резком и стихийном столкновении друг с другом .

Если театральный зал, Театр символизирует единство, пусть временное и порою кажущееся, когда «целой толпе, целой тысяче народа за одним разом читает живой полезный урок» , то «театральный Разъезд » знаменует уже конец этого единства и раздробление интересов, мнений и чувств. Он таким образом вполне отвечает гоголевскому мироощущению вообще: люди пребывают пока еще «на дороге и на станции, а не дома» .

Вслед за «Критикой «Школы жен»», а также другой мольеровской «пьесой о пьесе» — за «Версальским экспромтом» — «Театральный разъезд…» демонстрирует различные суждения, касающиеся сущности и природы комического, особенно его современного проявления. Многие из этих суждений вполне аутентичны, развивая теоретическое содержание таких гоголевских работ, как «Петербургские записки…» и «Петербургская сцена…». Равнодействующая этих суждений образована стремлением «вывести законы действия из нашего же общества» ; отсюда провозглашение общей завязки и поиски новых вариантов действия, построенного не на любовной интриге, а на вполне практичных и корыстных стимулах — на «электричестве» чина, денежного капитала, выгодной женитьбы, на стремлении «достать выгодное место» и так далее.

Гоголь определял эти стимулы в созвучии с современной ему критикой меркантильного и утилитарного умонастроения: так очевидна параллель между только что приведенными положениями и описанием «железного века» в «Последнем поэте» Е. А. Баратынского:

В сердцах корысть и общая мечта Час от часу насущным и полезным Отчетливей, бесстыдней занята.

Кроме того, Гоголь учитывал и соображения, высказанные В. П. Андросовым как рецензентом «Ревизора»: «Изобразите нам не отрывок из жизни некоторых людей… но отрывок из тех нравов, которые более или менее составляют Черты современной физиономии общества » (Московский наблюдатель. 1836. Май.

Кн. 1. С. 123; курсив наш. — Ю. М. ). Однако при этом теоретическую направленность гоголевской пьесы отличает радикализм формулировок, доведенных до программных требований в отношении структуры современной комедии, например, в отношении уже упомянутой выше «общей завязки», которая должна охватить всех персонажей, от главных до третьестепенных, и создать единое комедийное действо.

Радикализмом отмечено и гоголевское решение вопроса о соотношении традиций новой и античной комедии. К тому времени в русской критике уже наметился живой интерес к Аристофану как представителю новоаттической комедии, однако в «Театральном разъезде…» этот интерес оформился в четкое положение: именно Аристофан создал тот образец комедии, которому должны следовать современные комики: «В самом начале комедия была общественным, народным созданием. По крайней мере, такою показал ее сам отец ее, Аристофан»