Внутренняя эволюция главного героя рассказа Г. Белля

Г. Белль — немецкий писатель, который, пройдя фронтами Второй мировой войны, получил убеждение, что война — самое большое зло в мире. Поэтому все Его творчество пронизано антивоенным пафосом. Рассказ «Путник, когда ты придешь в Спа…» является шедевром малой прозы Г. Белля. Главный герой произведения, от лица которого ведется сказ, не имеет имени, так как таких, как он, было сотни тысяч. И наконец вермахта и не нужны были имена, личности. Фашистскому режиму Гитлера требовались роботы, которые готовы бездумно идти туда, куда прикажет фюрер. В нацистской школе их старались воспитывать стойкими солдатами со стандартными взглядами на жизнь, убеждениями в высочестве арийской наций, которой должен покориться весь мир. Раненного героя привезли в госпиталь, который разместился в его родной школе. Тем не менее он долго не мог узнать, где он находится, так как школы в нацистской Германии были все одинаковые.

«…В каждой гимназии есть залы рисования, коридоры и зелеными и желтыми стенами кривыми старомодными крючками в них. Правила внутреннего распорядка для классических гимназий в Прусии». Все немецкие гимназии были украшены бюстами античных философов, портретами «образцов арийской породы», штампованными досками павших.

Всего три месяца назад герой был учеником этой школы, рисовал вазы, бегал в тусклую комнату школьной сторожа пить молоко. На доске еще даже сохранилась фраза, написанная, точнее, не дописанная его рукой: «Путник, когда ты придешь в Спа…». Это было начало древнегреческого двустрочия — эпитафии, что прославлял мужество и героизм спартанских воинов, которые полегли за родину: «Подорожный, когда ты придешь в Спарту, расскажи там, что мы лежим здесь, честно выполнив закон». Немецким мальчикам таким образом навевали мысль о тождественности немецкой империи к гармонической, озаренной славой античности.

Безымянный герой рассказа возвращает к самому дому знаний, который превратился в «мертвый дом», как жалкий обрубок кровавой бесславной войны — без обеих рук, без правой ноги. Когда-то он, как и тысячи его ровесников, читали о войне в книжках с рисунками. В той, книжной, войне от пушечных выстрелов котилось такое раскатистое эхо. А сейчас, лежа в зале рисования и прислушиваясь к пушечному гулу, юноша размышлял, «сколько имен будет на той табличке павших, которую, наверное, прибьют здесь со временем, украсив ее еще большим золотым железным крестом и еще большим лавровым венком». Неожиданно ему пришло в голову, что когда он в самом деле в своей школе, то и его имя будет стоять там, вбитое в ее камень. Тем не менее… Он не знает, ради чего пролив свою кровь, в школьном календаре напротив его фамилии, наверное, будет написано: «Пошел из школы на поле битвы и пал за…». Но за что именно, он не знал. Просто чья-то могущественная, властная рука закинула его на фронт, послала на неминуемую смерть.

Три страшные месяца войны легли пропастью между учеником гимназии и солдатом вермахта. «Все здесь было такое далекое мне и безразлично, будто меня принесли как кость музея города мертвых, в мир, глубоко чужой мне и незнакомый, который познавали мои глаза, но сами только глаза». Этот мальчик так и не научился ненавидеть «врага». Но, пролив свою кровь, пройдя через боль и страдание, он в полной мере познал пренебрежение к тем, кто послал его на бойню. Он возненавидел войну, к которой его так старательно и настырно готовили, войну, которая должна была принести славу солдатам фюрера, а принесла боль и страдание, бесчестие.