Художественные образы в произведениях Н. Волнового

Н. Волновой — писатель-новатор, писатель самобытный и своеобразный. Это не значит, что он сошел к нам из небытия, свалился неизвестно откуда. Корни его творчества — в нашей классической литературе, в нашем богатейшем фольклоре, в живой действительности. Вспомним слова: «поиски Волнового начались там, где прервались поиски Коцюбинского».

Если мы по-новому прочитали Коцюбинского, заглянули в его лабораторию, постигли его поэтику, тогда нам легче будет проникать в тайну мышления Н. Волнового. Так как он настоящий новатор и продолжатель М. Коцюбинского.

Посмотрим обычным взглядом на писателя и его произведения, где анализ сводится к обсуждению сюжета и поиска аналогичных случаев и настроений в жизненной действительности. Будем смотреть на художественное произведение как на произведение искусства. Ведь однобокая интерпретация литературы как простого отображения жизни обедняет саму суть искусства, лишает читателя возможности эстетичного понимания и восприятия художественного произведения, наслаждения его красотой. Бесспорно, из анализа художественного произведения нельзя исключать его творца, и не только его мировоззрение, мироощущение, но и характер, темперамент. Не случайно популярный к тому времени критик, с которым Н. Волновой позднее навсегда разошелся во взглядах, В. Ковш писал: «Истинно: Волновой.

Сам волнуется и нас всех волнует, пьянит и беспокоит, бесит, обессиливает и пленит. Аскет и фанатик, жестокий к себе и к другим, болезненно впечатлительный и гордый, нетронутый и суровый, а временами — нежный и стыдливый, влюбленный в слово, в форму, мечтатель». Не менее точную характеристику как писателю и как человеку дает И. Драч: «Нежный и веселый, задорный и смешной, попранный и непобедимый, самоироничный, так как «малорос» и всеуничтожающий, так как гражданин свободного интернационального мира — в нем вся гамма, вся раскованность молодой независимой… республики.

Он дышит полной грудью, но ощущает, что грудь эту нужно выпрямлять. Он весь принадлежит эйфории свободы. Ничего не боится.

Ничего не сторонится. Смеется, но еще больше высмеивает себя самого, так как верит, что смех — здоровье.

Поверил, что лишь сам так может лучше всего осуществиться как человек, но и поверил, что именно так лучше всего осуществится его эпоха. Верил в полную силу, поэтому такой большой ценой и заплатил за полноту веры. Другие так не умели. Или не могли. Или не хотели».

И слова В. Ковша, и слова И. Драча — это ключи к пониманию творческого «я» великого писателя. В своей работе над текстом мы будем помнить об этом. Н. Волнового называют романтиком революции, а его проза — это целое романтическое течение в украинской литературе двадцатого столетия, основоположником и пропагандистом которой он был.

И все же раннее творчество Н. Волнового сложно однозначно квалифицировать, втискивая в рамки романтизма, обходя наличие в его произведениях импрессионизма, а иногда и экспрессионизма. «Синие этюды» можно считать новым этапом экспериментов и поисков, новых форм выражения. Прочитаем его новеллы «Редактор Карк», «Кот в сапогах», «Солонский Овраг» или » Чумакскую коммуну», «Легенду», «Арабески»,- в них имеется лирическая орнаментовка, отсутствует классический сюжет. В них встречаем вставные новеллы в живой ткани произведения, вживленные листья, отрывки из дневников, авторские комментарии, собственные впечатления, ощущаем своеобразность ритмики, сжатое, сконденсированное содержание фразы, произведения.