Художественный анализ поэмы Блока «Возмездие»

Блок некогда утверждал, что не будь «Незнакомки» и «Балаганчика», не было бы написано «Куликово поле». Кто знает: не будь многолетней работы над «Возмездием», возникло бы с такой стремительностью революционное чудо — «Двенадцать»? Блок никогда не отказывался от своего прошлого, от этапов пройденного пути; свою эволюцию он ощущал в потоке истории, а не как движение произвольное и случайное. Поэтому он и надеется перейти пустыню, органически связать возникающее «общее», «новые группировки мыслей» с «индивидуальным», присущим предшествующему, отжитому. Ямбы «Возмездия» начали складываться тогда, когда, говоря словами поэта, «уже был ощутим запах гари, железа и крови».

Блока преследовало настойчивое желание вырваться из дурманящего плена «лирических циклов», чтоб с иной исторической выси понять и выразить жестокую сумятицу эпохи, трагизм подступающей кары Времени. В заметках о Блоке Анна Ахматова писала: «Блока я считаю не только величайшим поэтом первой четверти двадцатого века, но и человеком-эпохой, то есть самым характерным представителем своего времени…» Даже Осип Мандельштам считал, что Блок «итоговый поэт», то есть что он подвел своим творчеством черту под целым периодом русской культуры.

Переплетение различных потоков в стремительном развитии Блока и вызвало весьма неточное, хотя по-своему и уважительное определение Осипа Мандельштама: «Блок — сложнейшее явление литературного эклектизма, — это собиратель русского стиха, разбросанного и растерянного исторически разбитым девятнадцатым веком». Блок, дитя кризисной эпохи, действительно выступил не только обновителем, но и «собирателем русского стиха», ибо с наибольшими настойчивостью и талантом оживлял и обогащал традиции русской поэзии.

Подобное можно с таким же основанием называть «эклектизмом», с каким допустимо реку величать «водосбором» лишь потому, что в своем течении она вбирает впадающие в нее потоки. Возможно, что поэма «Возмездие», пусть и дошедшая к нам лишь во фрагментах и разрозненных главах, измучила творческое сознание Блока тем, что и задумана была как итог целой полосы русской жизни и русского искусства. Может, поэтому именно в ней наиболее явственно и прослушиваются традиционные мотивы всей предшествующей русской поэзии; может, потому именно эта поэма и сохранила предсмертные строки поэта, ибо в ней намечалось его завещание, его прощание во имя идущей на смену юности…

Предчувствие «возмездия» сказывалось с изначальной поры его духовного мужания. Однако с годами предчувствие это, прорывая мистические оболочки и обогащая сферы интимных переживаний поэта, наполнялось нестерпимой горечью исторического понимания подступающей катастрофы.

В предисловии к «Возмездию», написанном в революционном 1919 году, Блок ссылается на связь поэмы, задуманной в 1910 году, с трагическими утратами года: смертью Комиссар-жевской, Врубеля, Льва Толстого. Симптоматично само перечисление имен, с которыми Блок сопоставляет замысел поэмы, — для Блока имена эти воплощали нравственную ответственность русского искусства: театра, живописи и литературы. Своей поэме Блок предпослал ибсеновское: «Юность — это возмездие», — тема возмездия как нравственной коллизии «долга» проступала уже в начальных стихах молодого поэта. Параллельно лирической метелице, хмельной и морозной, шли и на других путях поиски «невозможного счастья».

Шел процесс общественного мужания поэта, накапливались стихи, составившие гордость русской поэзии, — цикл «Родина». И в цикле этом, своеобразно дополняя друг друга, зазвучали «На поле Куликовом» и пророческое стихотворение «Новая Америка» — гимн грядущему индустриальному расцвету лапотной России. Блок задумывался и над пьесой о фабричном возрождении родной страны. Даже в предисловии к поэме «Возмездие» он вновь вспомнил свою давнюю мечту о превращении России в «новую Америку», по его понятиям — демократическую, цивилизованную, индустриальную страну.