Юлио Номбела. Пилар Синуэс дэль Марко. Фернандо-Мартинес Педроза

Богатство фантазии, как отличительное свойство испанцев, проявляется очень часто и в этих произведениях, но оно, конечно, не может восполнить их существенных недостатков, отсутствия художественного таланта, ограниченности мысли, поверхностного знания жизни и людей. Однако, некоторые из этого разряда беллетристов написали так много, что могли бы обогатить отечественную литературу, если бы это зависело от количества напечатанных томов.

Но, к сожалению, качество не всегда соответствует количеству, a суд потомства неумолим, право на долговечность он признает только за тем, что обладает всеми необходимыми условиями жизненности.

К числу самых неутомимых писателей можно отнести дона Юлио Номбела и донью Пилар Синуэс дэль Марко. Хотя и тот и другая далеко не удовлетворяют тем требованиям, какие мы предъявляем к современному роману, но не выделить их из общего ничтожества и обойти молчанием было бы все-таки несправедливо, потому что в своих многочисленных произведениях они стоят нисколько не ниже того уровня просвещения и прогресса, до какого достиг Пиренейский полуостров.

Впрочем, дон Юлио Номбела не лишен и некоторого таланта, y него есть две-три очень простые повести, хорошо задуманные и хорошо исполненные.

Первая из них озаглавлена Заживо Мертвая . Здесь представлена молодая девушка, обладающая всеми достоинствами, какая способствуют счастью семейной жизни, умная, честная, кроткая, но крайне робкого, нерешительного характера. У нее не хватает мужества, чтобы отстоять любовь к избраннику своего сердца, и, уступая чужому, неблагонамеренному влиянию, она сама навсегда отталкивает от себя возможное счастье, т. е. добровольно умирает заживо, вследствие недостатка силы и страсти в своей натуре.

Вторая повесть называется История двух друзей. Молодые люди, бывшие товарищи по школе, встречаются после нескольких лет разлуки, и один из них поверяет другому первые волнения серьезной любви. Друг внимательно выслушивает его и тут же, с обманчивой искренностью, предлагает ему свое посредничество.

Затем он знакомится с названной девушкой, изучает ее характер, стараясь при этом развивать проявляющуюся порою наклонность к блеску и пустоте великосветской жизни. Мало-помалу ему удается отвлечь молодую девушку от первой любви, заглушить в ее сердце все великодушные чувства, и, наконец, он женится на ней, чтобы присвоить себе богатое приданое.

A между тем, обманутый этим коварным поступком, другой молодой человек в первое время испытывает глубокое уныние, считая свою жизнь разбитой навсегда; но впоследствии снова принимается за труд, встречает другую девушку, несравненно более достойную любви по своим нравственным качествам; взаимная привязанность укрепляется по мере того, как они узнают друг друга, a при таких условиях, как и следовало ожидать, женитьба приносит обоим разумное, прочное счастье.

Мораль вытекает здесь из сопоставления этих двух браков: с одной стороны полная гармония, с другой после кратковременного свадебного путешествия, т. е. традиционного медового месяца, постепенное взаимное отчуждение и, наконец, то, что называется адом семейной жизни.

В третьем романе Побочный Сын, Номбела старается доказать, что дети не судьи своим родителям и должны прощать им все, даже самые возмутительные проступки. Несмотря на очевидную несостоятельность такого тезиса, мы все-таки признаем, что автор защищает его довольно убедительно.

Помимо того, в рассказе есть и живость, и одушевление; действие драматично, лица характерны, за исключением, впрочем, одного слишком уж банального типа предателя. Вообще, этот роман можно назвать самым удачным из всех произведений Номбелы, он имел очень большой успех, выдержал три издания и, вероятно, не ограничится этим.

Под общим заглавием История в действии, Номбела написал целую серию исторических романов, где, очевидно, берет себе за образец Фернандес-и-Гонзалеса. Романы эти, пожалуй, интересны, читаются легко, но собственно исторического в них немного: перенося нас из XIX века в различные эпохи испанской старины, автор не дает нам их верной характеристики, потому что почти никогда не выходит из дворца и, оставляя в стороне все остальное общество, изображает одну только придворную жизнь, да и то неособенно ярко. Вероятно, ради увеличения количества своих произведений, он никогда не исчерпывает разом того или другого сюжета, поэтому ни в одном отдельно взятом романе не оказывается развязки, и за ней надо обращаться к следующему.

Такой способ может быть очень удобен для издателей и самого автора, но уж, конечно, не для читателя.

Донья Пилар Синуэс дэль Марко изо всех сил стремится стяжать себе славу Фернана Кавальеро, но до сих пор не достигает этой цели, за неимением главных достоинств своей соперницы: тонкой наблюдательности, живописности изложения и той соли, какая свойственна уроженцам Кадикса.

Произведения ея холодны, сухи, бесстрастно сентиментальны, как y нашей M-me Котэн, и вообще, дух этой писательницы настолько сроднен донье дэль Марко, что она даже избрала ее героиней одного из своих романов, a все свое творчество настроила на лад Мальвины и Малек-Аделя, так что читатель постоянно чувствует себя в каком-то условном мире, очень мало напоминающем современную действительность.

Многие из ее романов предназначены исключительно для молодых девиц и потому входят в состав библиотек всех женских учебных заведений. Может быть, там их и читают девицы, лишенные свободного выбора, но едва ли они возобновляют это чтение, возвратившись домой.

Останавливаться на таких произведениях мы не видим основания, как и на тех, что порождались одним лишь духом партий, при полном отсутствии таланта, a потому и не могли достигнуть цели, предположенной их авторами. К этому разряду принадлежит бесчисленное количество романов: Мадридские Пролетарии, Бедняки и Богачи, Гарод и Угнетатели, Дворец Преступлений и проч. и проч. и проч. Для служения делу прогресса, конечно, не достаточно одних напоминаний o былых злодействах, o тех ужасах и бедствиях рабства, какие приходилось испытывать человечеству; требуется также, и несравненно более, изучение настоящих условий его жизни, глубокое исследование фактов, потому что односторонний, или поверхностный взгляд не может дать верного понятия ни o чем.

Наконец, если искусство предполагает идею, общую цель, то y него есть также и свои законы, с которыми должно сообразоваться всякое художественное творчество; следовательно, вне этих законов не существует и литературы.

Один из мадридских писателей, a именно дон Фернандо Мартинес Педроза, автор многих романов, повестей и сценических пьес, всегда разумных, честных по содержанию, но холодных, бесцветных, безжизненных, жалуется в предисловии к своим произведениям на видимое охлаждение современной публики к возвышенным идеям и чувствам, в литературном творчестве. Но он забывает при этом, что и здесь, как во всякой другой деятельности, одних благих намерений далеко еще недостаточно; что влияние самой прекрасной идеи на ум и сердце читателя вполне зависит от умения автора облечь ее в художественную форму.