Закон внутреннего единства «Записок охотника»

Законы внутреннего единства «Записок охотника» можно обнаружить и в периодичности сменяющих друг друга тематических мотивов книги. Здесь композиция цикла во многом аналогична приемам построения музыкального произведения. » Записки охотника » открываются двумя тематическими фразами, каждая из которых включает в себя три рассказа.

Вначале идут вариации на тему народного характера . Затем три рассказа развивают тему разоряющегося дворянства . Между двумя этими темами есть ощутимые взаимопересечения , но все же они в первой части более отдалены и отделены друг от друга, чем в последующих.

Далее упорядоченная расчлененность начинает сменяться суммированием. В последующих шести рассказах тематическая дифференцированность на две «фразы» приглушается. «Льгов», » Бежин луг «, «Касьян с Красивой Мечи» вновь подхватывают тему народа, но в них врываются и все более настойчиво звучат мотивы разлагающего влияния крепостного уклада на души людей .

В «Бурмистре», «Конторе» и «Бирюке» продолжается тема дворянства, но в резко обновленном варианте. Уходит из этих рассказов нотка элегической грусти и связанная с нею просветленная ясность осенних пейзажей. В «Бурмистре» перед нами тип помещика новой формации, здесь же образ барского служителя; в «Конторе» — курьезные итоги перенесения старых дворянских привычек хозяйствовать на новые формы общественных учреждений и новые типы конторских служак из крестьян. Наконец, в «Бирюке» появляется герой странный, загадочный, олицетворяющий собою могучие стихийные силы, которые неосознанно бродят в душе русского человека.

Однако, несмотря на смешанность тематических мотивов во второй шестерке рассказов, отголоски упорядоченной смены тем здесь еще сохраняются.

В последующих восьми рассказах тематические фразы смешиваются, происходит своеобразная тематическая диффузия . И лишь в конце цикла, перед завершающей его частью, возрождается заданный вначале ритм: элегическая нота двух рассказов о дворянине Чертопханове сменяется народной темой в рассказах «Живые мощи» и «Стучит».

Современная Тургеневу критика недоумевала, когда в начале 1870-х гг. писатель решил дополнить «Записки охотника» тремя рассказами . Наиболее резкую позицию занял П. В. Анненков, писавший тогда Тургеневу: «Ведь это дерзость, недозволенная даже.., автору. Какая прибавка, какие дополнения, украшения и пояснения могут быть допущены к памятнику, захватившему целую эпоху и выразившему целый народ в известную минуту.

Он должен стоять — и более ничего. Это сумасбродство — начинать сызнова «Записки».

Итак, в «Записках охотника» существует пропорциональное соотношение между отдельными группами рассказов, подчиненное общим эстетическим закономерностям масштабных соотношений в музыке, поэзии и других временных и пространственных видах искусства. Тип композиционного построения, принятый Е «Записках…», исключает возможность их расчленения на две части, как это делается в некоторых работах о тургеневской книге,

Нельзя не заметить с сожалением, что наше изучение «Записок охотника» чаще всего ведется путем анализа «на выбор» отдельных рассказов, отдельных «ярких» характеров. Мы помним Хоря, Калиныча, Касьяна на одном полюсе; Пеночкина, Мардария Аполлоновнча Стегунова, бурмистра Софрона — на другом. Метод выборочного рассмотрения рассказов проникает и в школьные программы, и в школьные учебники.

Казалось бы, в этом нет ничего предосудительного. Ведь каждой рассказ относительно автономен в контексте цикла. Но восприятие масштабности и значимости тургеневского реализма при таком изучении! неизмеримо, непростительно обедняется.