«Зойкина квартира»

Михаил Афанасьевич Булгаков — человек навсегда «отравленный» театром. Сам писатель прекрасно осознавал этот неоспоримый факт. Яркий и точный образ возник в «Театральном романе»: главный герой Максудов, написавший свою первую пьесу для театра, привязан к нему до конца своих дней «как жук к пробке». И неприятно, и несвободно, а улететь невозможно. Судьба Максудова сильно напоминает судьбу самого Булгакова.

Его «Театральный Роман» явился документом минувшей театральной эпохи. Все персонажи романа имели реальные прототипы в театральной Москве. Зло, едко Михаил Афанасьевич высмеял мир Мельпомены.

Со всей его фальшью, злоязычием, интригами. Дав достойный талантливого писателя ответ театру, Булгаков занял свое собственное место в русской драматургии.

Драматурги бывают двух видов. Первые чувствуют, ощущают театр как материю. Понимают, что делать с этой материей.

Их драма — для сцены. Законы сцены и зрительского восприятия открыты для таких драматургов. Вторая категория занимается так называемой «литературной драмой». У этих больше времени на литературу и меньше шансов получить невроз. Ведь они не присутствуют ни на читках, ни на репетициях, не ругаются с диктатором-режиссером — словом, не имеют к театру никакого отношения, кроме своего имени на титульном листе пьесы.

Булгаков относится к первым. Его пьесы — мастерски выполненные произведения по всем законам драмы. Кажется, что все необходимые категории математически выверены автором. Но страсть Булгакова к мистификациям, фокусам, превращениям приводит драматурга к созданию очень театральных, эффектных, «фокуснических» пьес.

Непременный атрибут его драматургии — призрачное, фантасмагорическое пространство. Пространство, которое может в любую минуту трансформироваться. Образ свечи как символа тайны жизни, судьбы, человеческой души преследует Булгакова постоянно. Время действия в пьесах — часто ночью.

Именно ночью совершаются чудеса и происходят ужасные преступления. Еще один почти постоянно «кочующий» из пьесы в пьесу образ — вьюга, метель. Символ смятения в умах, в душах. Смятенное время, смятенная эпоха.

И наконец — часы. Они то бьют, то останавливаются, но все время присутствуют в поле нашего зрения. Знак истории, мгновенности человеческой жизни.

Не очень жизнерадостный драматург нарисовался, если разобраться в символике его пьес. Ночь, часы, метель… Как будто и не было блистательного фельетониста и острослова Булгакова.

Действительно, булгаковская драма подчас мрачна и безысходна.

Пьеса «Зойкина квартира» самая фееричная, смешная и язвительная одновременно. Булгаков здесь выступает в качестве журналиста-публициста, который остро чувствует все знаки и приметы своего времени и эпохи. Кроме того, «Зойкина квартира» — самая московская пьеса. В ней — булгаковская Москва, которую автор ненавидел и обожал до одурения.

Москва, которой он упивался и воздух, атмосферу которой он так лирично и пронзительно передал в «Мастере и Маргарите».

Атмосфера

В первой же ремарке — лихорадочный, напряженный ритм московской жизни. «За окнами двор огромного дома играет как страшная музыкальная табакерка.

Шаляпин поет в граммофоне — «На земле весь род людской».

Голоса: «Покупаем примуса!»

Голоса: «Паяем самовары».

«Вечерняя Москва — газета».

Трамваи гудят, гудки. Оркестр играет веселую польку».

Москва — разноголосая, пестрая, вульгарная. Все несется с бешеной скоростью — не прекращается круговерть судеб, событий, лиц. В этом городе все может приключиться: именно здесь и должно появиться Воланду, а огромному черному коту догонять трамвай. Атмосфера «Зойкиной квартиры» — атмосфера столицы в период НЭПа. Читатели попадают на «пир во время чумы».

Люди того времени, взвинченного, истеричного, осознавали, что лихорадочное веселье — не на века. Их лозунг: «Лови мгновение». Каждый рвал с корнем цветы удовольствий.

В «Зойкиной квартире» перед нами Москва, раскрашенная в фантастические цвета , слышатся звуки, ощущаются запахи. В этой пьесе — сам воздух 20-х годов.

Пространство

И для прозаика, и для драматурга Булгакова пространство имеет особое значение. Он любит играть с ним, творить из него чудеса. Призрачное, готовое к перевоплощению пространство характерно для его драматургии в принципе. Два акта из трех разворачиваются в квартире Зои Пельц.

Второй акт — в «мерзкой комнате» — магазине китайца Газолина. Там торгуют опиумом. Однако квартира Зои — не замкнутый и обособленный мир. Она напоминает стеклянный аквариум.

В ней как будто не существует никаких стен. Город врывается в квартиру и на протяжении всей пьесы дает о себе знать. То музыкой из соседних окон. То гудками автомобилей. То замысловатым калейдоскопом посетителей этих апартаментов.

Зойкина квартира и есть сама Москва. Такая же скандальная, шумная, разъяренная. Получается, что внесценическое пространство Москвы становится как бы сценическим. Материальные знаки внешнего мира — звуки, голоса наполняют квартиру Зои, становясь ее частью.

Пространство квартиры так же иллюзорно и лживо, как и все в этом бесноватом городе и мире. Перед нами обманка, фантасмагория, мираж. Здесь и происходят разного рода «волшебные» превращения. Квартира богатой барыни становится швейной мастерской. (Ремарка: «Гостиная в квартире Зои превращена в мастерскую.

На стене портрет Карла Маркса. Манекены, похожие на дам, дамы, похожие на манекенов. Швея трещит на машинке. Волны материи».)

Конечно, мастерская — всего лишь искусная декорация. Ведь ничего истинного в призрачном мире быть не может. Просто Зоя решила заработать денег, устроив из своей квартиры бордель. Прикрытием «веселого дома» и должна стать мастерская. Вечером же, легко и непринужденно, по велению волшебной палочки, мастерская превращается в публичный Дом.

Аметистову достаточно влезть на лестницу и снять портрет Карла Маркса: «Слезайте, старичок, нечего вам больше смотреть». Вот она, волшебная палочка: портрет Карла Маркса на стене заменяет картина обнаженной женщины. Херувим зажигает китайский фонарь и дымит курением. В этом тумане разыгрываются небольшие сценки: «Обольянинов у рояля.

Играет печальное. Открывается освещенная эстрада и на ней появляется Лизонька в зеленом туалете. Изображает замерзающую девушку. Херувим сыплет на нее снег».

Тут-то и начинается настоящий праздник, бесовской, сумасшедший. Не напоминает ли это сцену бала у сатаны из романа «Мастер и Маргарита»? Ведь и в романе, подобно жилплощади Зои Пельц, нехорошая квартира № 50 становится местом торжеств бесчисленных слуг сатаны. Вечер в квартире Зои — время новых хозяев жизни.

Они теперь заказывают музыку. Первые красотки на подиуме — к их услугам. Хозяева могут купить все.

В театрализованном пространстве квартиры Зои Денисовны существует еще одно, особое пространство. Это шкаф. Шкаф в квартире Пельц — нечто вроде ящика фокусника. В злосчастном шкафу действительно пропадают и появляются люди.

Для Аллилуи появление Зои из шкафа: «Аллилуя, вы свинья», — неожиданный сюрприз. Для Зои и Газолина шкаф — пространство зазеркалья, где можно исчезнуть, спастись, раствориться. Херувимчик ужасно удивится, когда обнаружит, что Газолин, запертый им, таинственным образом исчезает из шкафа. Там хранится «ослепительная гамма туалетов» для «моделей».

Эти великолепные платья так напоминают о далекой и красивой парижской жизни, что когда Зоя распахивает двери шкафа, ее посетительница ахает от восхищения и желания унестись из этого постылого города в Париж.

«Зоя: Весной вы увидите Большие бульвары. На небе над Парижем весною сиреневый отсвет, точь-в-точь такой. «. Бездонный шкаф — это и Париж, и Ницца, счастье и смех.

Ремарка

Авторские ремарки в «Зойкиной квартире» — короткие исчерпывающие реплики. Каждое слово попадает в цель. Ничего лишнего.

Ремаркой автор задает и звуковую партитуру пьесы. А пьеса получается очень музыкальная. Постоянно играют на рояле, доносятся полька, фокстрот. Слышатся звуки романсов.

Тревожный гул становится фоном пьесы. «Трамвай гудит. Гудки». Этой разорванной фразой в начале пьесы автор задает бешеный темп целой драме. Герои «Зойкиной квартиры» не просто выходят на сцену.

Они либо «появляются», либо «стремительно исчезают», либо «упархивают». А во втором акте несколько раз упоминается о том, что Аметистов «пролетает» по сцене. Булгаковские ремарки настолько хлестки, что их можно сравнить с яркими, точными ударами кисти экспрессиониста, который одним мазком способен передать нужную эмоцию, нерв, воздух.

Театр в театре

Излюбленным приемом Булгакова-драматурга был «театр в театре». На этом приеме построена пьеса «Кабала святош». А что как не представление разыгрывают пред нами Зойка и Аметистов?

Блестящее, искусное. С переодеваниями и эффектами. Они — режиссеры-профессионалы.

Им послушно повинуются актеры, они творят свой собственный мир и действительность. Творят такими, какие нужны им в данный момент. А сама пьеса оказывается спектаклем, срежиссированным драматургом. Каждый акт погружается во тьму.

Каждый акт — это отрезок времени, избранный Булгаковым и выхваченный им ярким лучом прожектора. Хоть и задано в начале пьесы реальное, историческое время, тем не менее время в пьесе существует по театральным законам.

Герои

Булгаков вообще насквозь театрализовал свое произведение: персонажи «Зойкиной квартиры» напоминают маски. Автору не нужна психология и он не исследует душевные движения своих героев. Булгаков в этой пьесе — шаржист. Каждый персонаж — публицистический набросок.

Такими шаржами являются китайцы Газолин и Херувимчик. Фактически в ожившие комиксы превращены клиентки мастерской Зои. Так и видишь их толстые зады, колготки со стрелками, кокетливые шляпки и непременные папироски в зубах. А Зоин сообщник Аметистов? Он появляется черт знает откуда, выныривает из небытия.

Рассказывает о Киеве, о Петлюре, еще о чем-то… Аметистов, как и сама квартира Зои, постоянно меняет очертания: то он старый разухабистый друг Зойки, то приказчик в мастерской, то соблазнительный сутенер. У этого персонажа множество масок, истинного лица его мы так и не увидим.

Занесла его нелегкая в Москву — так почему бы не поживиться в этом городе! В финале наш герой сумеет просочиться сквозь пальцы и растворится в воздухе, как памятный нам по другому булгаковскому произведению клетчатый человечек на Патриарших прудах. Ушел туда, откуда появился, — черт знает куда!

Жанр

Доведены до гротеска характеры «героев нашего времени». Их маскарадность, возможно, объясняется тем, что все они — люди без прошлого, появившиеся неизвестно откуда. Без корней, без собственной истории — ловцы фортуны здесь и сейчас. И знать об их прошлом не нужно: перед нами готовые характеры. Но Булгаков высмеял не только сегодняшних хозяев жизни.

Обольянинов — любовник Зои — потомок старинного дворянского рода. Он и по-французски говорит, и запахи изысканные ценит. Однако жалки и смешны его терзания о потерянной России, демонстрация тонкой душевной организации, желание забыться с опиумом и хорошим коньяком. Перо Булгакова будто срисовывает острую карикатуру из «Известий» или с красочного плаката с лозунгом Маяковского. Обольянинов — карикатура на бездельника интеллигента.

А вместе с тем образ Обольянинова — карикатура на культуру декаданса вообще, на ее изломанность, болезненность. В этом герое — разоблачение декаданса. Сатирик Булгаков тоже уверен, что «ноги у декадантов не бледные, а как у всех — волосатые».

«Зойкина квартира» — сатирическая комедия-фарс. Фарс в двадцатом веке часто оборачивается трагифарсом. Фарс — это смех с болью, веселье гибнущего. Вроде бы все кровавое и ужасное случается в пьесе понарошку.

В «Зойкиной квартире» не настоящая кровь течет, а клюквенный сок. Но у Булгакова в фарсе слышна драма, пронзительная, страшная. Недаром квартира Зои временами напоминает жутковатый балаган.

Ремарка: «Херувимчик показывает свои татуировки. Становится странен и страшен». Так и нам становится странен и страшен весь этот мир.

А еще совершенно ясно, что мир этот мгновенен, и скоро он исчезнет так же внезапно, как и появился. Финал пьесы — крах, исчезновение той жизни и того мира. Прощается Булгаков с иронической усмешкой ремаркой: «Мертвое тело валится к пианино, и играет бравурный фокстрот».