Героиня романа Толстого «Воскресение»

«Дочь незамужней дворовой женщины, жившей при своей матери-скотнице в деревне у двух сестер барышень-помещиц». Барышни-помещицы воспитали девочку и сделали своей горничной: «из девочки, когда она выросла, вышла полугорничная, полувоспитанница. Ее и звали так средним именем — не Катька и не Катенька, а Катюша».

В 16 лет она влюбилась в Нехлюдова, когда тот приезжал к теткам; играя в горелки, они нечаянно поцеловались за кустом сирени. Это был чистый поцелуй, как и христосованье в Светлое Христово Воскресенье. Но как раз в пасхальные дни, оказавшись в деревне по дороге на войну, Нехлюдов соблазнил К. М. и, сунув в последний день сторублевую бумажку, уехал. Тетушки прогнали ее, родившийся ребенок, отправленный в воспитательный дом, умер, а Катюша Маслова пошла по рукам и вскоре очутилась в публичном доме, переменив даже имя. Роман начинается с того, что ее, обвиненную в отравлении купца, ведут в суд.

Там и происходит ее новая встреча с Нехлюдовым, находящимся в числе присяжных заседателей. Ей было в это время 26 лет.

Можно определенно сказать, что любовь создателя романа отдана Катюша Маслова а не главному герою, казалось бы, более близкому автору. Образ Нехлюдова холоден, рассудочен, в то время как ее история написана горячо и эмоционально. Внутренняя симпатия, сердечный интерес видны с самого начала, в портретных зарисовках героини . Это не статичный, а движущийся портрет, отражающий разные стадии в жизни героини.

Постоянно повторяется только изумительное в своей простоте сравнение: «черные, как мокрая смородина, глаза» и еще характерная особенность: косящий взгляд.

Сохранилось свидетельство, что однажды, во время работы над «Воскресением», выйдя из кабинета в столовую, Толстой воскликнул: «Нашел! — Как мокрая смородина». На первых страницах романа портрет Катюша Маслова выглядит так: «Все лицо женщины было той особенной белизны, которая бывает на лицах людей, проведших долгое время взаперти, и которая напоминает ростки картофеля в подвале. Такие же были и небольшие широкие руки и белая полная шея, видневшаяся из-за большого воротника халата. В лице этом поражали, особенно на матовой бледности лица, очень черные, блестящие, несколько подпухшие, но очень оживленные глаза, из которых один косил немного.

Она держалась очень прямо, выставляя полную грудь».

В последний раз Нехлюдов видит К. М. «бодро шедшей по краю дороги с Симонсоном». В обрисовке героини Толстым применен новый, сравнительно с прежними романами, способ психологического раскрытия: «душевная жизнь, выражающаяся в сценах». Не внутренний монолог или диалог, но лаконичное внешнее выражение чувства: жест, мимика, взгляд, реплика, ее тональность и т. п.

Воскресение погубленной души Катюши Масловой одна из центральных идей романа. В продолжение 10-летней творческой работы замысел сильно менялся. Толстой отметил в дневнике важное новое решение: начать роман не с истории Нехлюдова, а с сессии суда, т. е. с К. М.; потом понадобилось изменить тон, угол зрения, потому что «положительное», «предмет» — это жизнь народа, а господская жизнь — «отрицательное», «тень», и оттого следует серьезно описывать «ее», т. е. К. М., а Нехлюдова — иронически, с усмешкой.

Отказался Толстой и от «благополучного» конца: по первоначальным планам К. М. становилась женой Нехлюдова, им удавалось уехать в Англию и там заниматься полезной деятельностью. В напечатанном тексте надежда на возрождение приходит с другой стороны: от новых друзей, сосланных в Сибирь революционеров, оценивших и полюбивших героиню не из эгоизма и не из раскаяния, а просто по-человечески. В третьей главе последней части романа о К. М. сказано: «Таких чудесных людей, как она говорила, как те, с которыми она шла теперь, она не только не знала, но и не могла себе и представить.

Она очень легко и без усилия поняла мотивы, руководившие этими людьми, и, как человек из народа, вполне сочувствовала им. Она поняла, что люди эти шли за народ, против господ; и то, что люди эти сами были господа и жертвовали своими преимуществами, свободой и жизнью за народ, заставляло ее особенно ценить этих людей и восхищаться ими».

Конечно, в романе «Воскресение» Толстой не стремился к оправданию революционной борьбы и не с нею связывал надежды на справедливое переустройство общества. Наиболее активные из революционеров обрисованы резко критически. Но Мария Павловна Щетинина и Симонсон, в сущности далекие от револю-ционерства и нравственно безупречно чистые, особенно сильно повлияли на К. М. Неудивительно в этой связи, что в статье «Душа русской литературы» немецкая социал-демократ-ка Роза Люксембург вдохновенно писала: «Русский художник видит в проститутке не «падшую», а человека, душа которого, страдания и внутренняя борьба требуют от него, художника, глубочайшего сострадания.

Он облагораживает проститутку, дает ей удовлетворение за совершенное над ней обществом насилие, в споре за сердце мужчины он делает ее соперницей героинь, являющих собой образ самой чистой и нежной женственности; он увенчивает ее розами и возносит, как Магадэв баядеру, из чистилища разврата и душевных страданий на высоты нравственной чистоты и женского героизма».

Особую судьбу образ Катюши Масловой имел в Японии. Театральная инсценировка 1914 года, где герой и героиня исполняли «Песню Катюши» , захватила всю страну. Повсюду распевали эту печальную, трогательно-наивную песню; вошла в моду прическа «Катюша» , именем Катюши называли шпильку для волос, расческу, обручальное кольцо, существовала даже игра под названием «Катюша».