Ирония и сарказм в поэме Т. Шевченко «Кавказ»

Тарас Шевченко никогда не был на Кавказ, но, за свидетельствами современников, интересовался жизнью и судьбой кавказских народов, которые боролись против царского правительства за свою независимость. Поэт сочувствовал всем, кто не мирился с гнетом и добывал в борьбе себя свободу. Поводом к написанию поэмы была гибель в стычке с горцами близкого друга Шевченко Якова де Бальмена, который в свое время иллюстрировал рукописный «Кобзарь». Собственно, поэмой это произведение назвали только по традиции. Скорее, это лирическое стих-раздумье, стих-медитация, в котором Шевченко высказывает идею общей борьбы угнетенных народов против царизма. Как и в поэме «Сон», в произведении «Кавказ» Шевченко использовал художественные средства сатиры, иронически употребляя лексику подхалимской печати, царских манифестов. Поэт провозглашает «славу» «хортам и гончим, и псарям и нашим батюшкам-царям», иронически объединив в одно целое такие, казалось бы, несовместимые понятия. Но совсем по-иному звучит слово «слава», когда поэт прославляет свободолюбивые народы:

И вам слава, синие горы, Льдом окованные! И вам, рыцари большие, Богом не забытые.

Шевченко с иронией употребляет выражение » батюшкам-царям» и с искренним уважением называет борцов за свободу «рыцари большие». Поэт с душевной болью и сарказмом говорит о молчании порабощенных

Народов:

Вот молдаванина к финна На всех языках все молчит, Так как благоденствует!

Слово «благоденствует», которое часто употреблялось угнетателями, звучит как въедливая насмешка и горькая ирония. Эта ирония усиливается еще и тем, что в предыдущих строках царская Россия показанная, как большая тюрьма народов.

Шевченко в поэме «Кавказ» довольно часто использует старославянизмы, которые создают и приподнято-торжественный тон («не нам на прю с тобой поль», «хлеб насущный», «помоляться все языки»), и в зависимости от того, кто говорит, — выразительно-иронический («…На то грамотные мы, читаем божие глаголи!…»).

Царское правительство, чтобы как-то оправдать свою захватническую политику на Кавказе, провозгласила, что подчиненные народы будут приобщены к цивилизации.

С каждым рядышком ирония все больше переходит в сарказм, приобретая не слыханной силы и экспрессии. Словом «мы» писатель будто предъявляет обвинение за порабощение горцев всех христиан, которые не сумели отстоять собственную волю, а теперь выполняют преступные приказы царя. Что могут дать свободным детям, что продают или проиграют в карты «людей… не негров… а таки крещенных… но простых». В невыразимой печали поэт обращается к Христосу: «За что и на кого же ты разозлился, Христос, сын Божий?» За то, кто бьет перед святым образом поклоны и просит благословения на пролитие братской крови, «.. потом в дар тебя приносят из пожара украденный покров!!»? С горькой иронией Шевченко говорит о «просветительской» миссии христиан:

Просветились! да еще и хотим Вторых просветить, Солнце правды показать Слепым, видишь, детям!..

Эти горе-просветители научат, как «тюрьмы муровать», как «кандалы ковать», и как их носит, «и как плести кнуты узловать». Царская Россия уже завладела и полем, и морем. Осталось взять «синие горы остатние». Там в горах «легло кости людей муштрованных немало», а среди них и офицер царской армии Яков де Баль-Мен, какой пролив «кровь добрую, не черную» «не за Украину, а за ее палача». Язык произведения богатый на обращение, восклицательные и вопросительные предложения, которые передают всю сложную гамму чувств поэта — от теплоты и нежности, когда Шевченко обращается к незабываемому единому другу, к горькой иронии и сокрушительному сарказму в строках, направленных против угнетателей народов.