Лауреат Нобелевской премии Александр Исаевич Солженицын — писатель-гуманист, человек необыкновенной судьбы: неоднократно был репрессирован, прошел через предательства друзей, перенес смертельную болезнь. Огромная сила воли, мужество этого человека-праведника помогли ему в самых трудных обстоятельствах. Смысл своей жизни он находил в моральной чистоте, в любви к людям, в борьбе художественного слова и лжи, лицемерия, насилия. В современной литературе его произведения занимают особое место.
В них автор приоткрывает «железный занавес», рассказывая правду о периоде сталинских репрессий в стране. Одним из таких произведений является повесть «Один день Ивана Денисовича», написанная в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Первоначально повесть должна была называться «Щ-854 «. Впервые напечатана она была в тысяча девятьсот втором в журнале А. Твардовского «Новый мир» и сразу же вызвала вокруг себя острую полемику со стороны писателей со сходной лагерной судьбой.
В «Одном дне Ивана Денисовича» показаны заключенные одного из многочисленных лагерей. Задумаемся на миг: Солженицын, не ища потрясающего сюжета, рассказывает о лагере, как о чем-то давно и прочно существующем, совсем не чрезвычайном, имеющем свой регламент, будничный свод правил выживания, свой фольклор, свою языковую особенность, свою устоявшуюся дисциплину: «В пять часов утра, как всегда, пробило подъем — молотком об рельс у штабного барака»; «в лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто и к куму ходит стучать»; «если каждый из бригады хоть по чутку палочек принесет, в бараке теплей будет»; «Денисыч! Там…. Десять суток дай!
Это, значит, ножичек дай им складной, маленький». Машина лагеря заведена, работает в заданном режиме, к секретам ее функционирования привыкли все: и лагерные работники, и пристроившиеся «потеплее» ловкачи, и подлецы, и сама охрана. Выжить здесь — значит «забыть» о том, что сам лагерь — это катастрофа, это провал. В повести Солженицын исследует проблему человек и государство, художественными средствами раскрывает пагубное влияние тоталитарного режима на человека.
И что самое важное, четко выделенное Солженицыным, что репрессии обрушились в нашей стране не только на руководящий состав и интеллигенцию. Пострадал весь народ, а рядовые труженики — больше других. Это видно уже на примере взаимоотношений героя повести — Шухова с Цезарем Марковичем, исповеди бригадира Гюрина.
Не случайно и композиционное построение повести. Солженицын рассказывает только об одном дне из лагерной жизни Шухова: от подъема до отбоя. «Как это родилось? Просто был такой лагерный день, тяжелая работа, я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы описать весь лагерный мир — одним днем. Конечно, можно описывать все десять лет, а можно описать только один день среднего неприметного ничем человека с утра до вечера. И будет все».
Так оно и оказалось. В небольшой повести собраны воедино и глубокие, яркие, неповторимые характеры, и страшная правда о трагедии двадцатого века, и вера в лучшую жизнь и, созидание. Пешкой во всей этой «игре» становится бывший колхозник и фронтовик Шухов, в котором мы узнаем самого автора.
Уже первые мгновения жизни Ивана Денисовича на лазах, а вернее в сознании читателя-соучастника говорят об умной независимости героя, умном покорстве судьбе и о непрерывном созидании особого пространства. «Раствор! Шлакоблок! Раствор! Шлакоблок!…
Шухов, хоть там его сейчас конвой псами травили, отбежал по площадке назад, глянул. Ничего…. Эх, глаз-ватерпас! Ровно!
Еще ручка не старится»; «… и бригадир велел — раствору не жалеть, … но так устроен Шухов по-дурацкому, и никак его отучить не могут: всякую вещь и труд всякий жалеет он, чтоб зря не гинули», поэтому и ложет раствор тонко. «Заранее глазом мерит Шухов, какой ему кирпич на стык. … Сейчас, как все за быстротой погнались, Шухов уж не гонит, а стену доглядывает». Особенно привлекают читателя его движения в процессе труда. «Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой захватчивой работы прошел по ним сперва первый жарок, … но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше», «кто работу крепко тянет, тот над соседями тоже вроде бригадира становится.
Шухову надо не отстать от той пары, он сейчас и брата родного по трапу с носилками загонял бы». «Молоток у Шухова забрали, шнур отвязали», все убежали в обогревалку, а Шухов все работу не может закончит, не привык на середине дела бросать. «Смеется бригадир: — Ну как тебя на свободу отпускать? Без тебя ж тюрьма плакать будет! Смеется и Шухов».
Да, он не умеет останавливаться, не доведя до конца начатого дела. Солженицын вместе с Шуховым ищет смысл жизни, смысл настоящего человеческого счастья. Главное для героя не потерять человеческое достоинство, найти свое счастье в умении преодолевать трудности в борьбе за жизнь и в лагерных условиях стремится сохранить свое лицо. В этом и состоит суть авторской позиции.
Это видно из описания хода работы в машинном зале ТЭЦ. Несмотря на болезнь, мороз, плохую одежду, голод, он работает так, как привык трудиться всегда: честно, аккуратно, бережливо относиться к строительному материалу, заражая своим задором, сноровкой напарников. Особенно это проявляется во время кладки шлакоблоков на втором этаже стены.
Суть его отношений с однобригадниками определяет сострадание: сочувствие Алешке-баптисту, «придурку» Цезарю, эстонцам, лишенным своей родины. В лагере у Шухова нет времени для праздных воспоминаний. Его взгляд устремлен в будущее.
Шухов живет надеждой вернуться в деревню. Руки его, грубевшие на общих работах, соскучились по свободному труду, по дедовским промыслам. Но в то же время Шухов понимает, что безжалостная тоталитарная система вряд ли отпустит его на волю и оставит в покое, но он все-таки надеется. Герой постепенно поднимается с земли, вырастает нравственно, непрерывно создавая свой невидимый всем праведнический строй души. И вместе с героем преображается вся сто четвертая бригада, сцена кладки является прямым подтверждением этому.
Главной особенностью повести и новизной ее повествования стал своеобразный язык. Он вобрал в себя несколько речевых пластов: от черно-блатной лексики до просторечных словоупотреблений «загнуть», «матернуть», «вкалывать» и изречений из словаря В. Даля , которые не знала русская проза шестидесятых годов. Повесть Солженицына и в языковом плане, прежде всего в плане возрождения сказа, отказа от всякого рода казенных «речезаменителей», предваряла будущие успехи «деревенской» прозы. Искусство автора проявилось, прежде всего, в создании характера героя Шухова и одного дня, проведенного им в лагере, Солженицын помогает нам понять силу и мужество не сломленного духом русского человека, его натуру, умение выстоять в тяжелых условиях и «не озвереть». Ярко описав жизнь этого человека, автор показал нам великую христианскую правду, рассказал о неисчерпаемых духовных ценностях, таящихся в народе .
Оценки повести — дебюта Солженицына в целом определялись ее актуальностью в утверждении идей «оттепели», полезностью в критике культа личности. Только немногие заметили в ней праведническую точку зрения в Иване Денисовиче, баптисте Алеше, праведных не на словах, а на деле. Значение книги огромно. Искусство автора в изображении характера героя и его мастерство в изображении характера и его мастерство в изображении жизни сделали повесть не просто символом целой эпохи. «Один день Ивана Денисовича» — это книга поколений, книга жизненной и художественной правды.
Автор сумел в жанре короткого рассказа представить большую и трудную лагерную жизнь заключенных, показать разнообразие человеческих характеров в необычной обстановке, привлечь внимание читателя к страданиям людей, убедить его в том, как необходимо сегодня знать историю прошлого своего народа, чтобы не повторить тех ужасов, которые ему пришлось испытать.