Какой предстает мир в романе В. Пелевина «Жизнь насекомых»?

Прежде всего, этот мир трагичен, поскольку главный закон в нем — это борьба за выживание. Иллюстрацией главного природного закона служат натуралистические сцены, включенные в роман. Муравьиная матка Марина становится свидетелем того, как ее друга Николая, случайно оступившегося, съедают другие насекомые, а ей дают с собой в свертке его оставшиеся конечности. Позднее сама Марина от голода съест эти конечности. А ее дочь Наташа, родившись раньше других своих братьев и сестер, поедает муравьиные яйца. Героев «Жизни насекомых» разминают ладонью в ком кровавого мяса, давят об асфальт туфелькой, сжигают в папиросе, ловят на липучку. Таким образом, жизнь любых организмов (как насекомых, так и людей) трактуется В. Пелевиным как жестокое явление, где выживает сильнейший.

Создавая роман-антиутопию, В. Пелевин сумел увидеть не только негативные стороны жизни, но и те, которые содержат в себе идею ее развития. А развитие, по мнению автора, обеспечивает прежде всего духовная эволюция. Поэтому наряду с природными метаморфозами большую роль в романе играют внутренние изменения, происходящие с героями. Фактически весь роман посвящен раздумиям над вопросом, поставленным еще Ф. Достоевским в романе «Преступление и наказание»: «Вошь я прихлопнутая или право имею?..» Наделяя своих необычных героев способностью мыслить, переживать, любить, автор размышляет над тем, а чем же человек отличается от насекомого, в чем заключается смысл человеческого существования.

Роман «Жизнь насекомых» имеет глубокое философское содержание, в нем поставлены важнейшие проблемы человеческого бытия. В романе «Жизнь насекомых» интересное выражение приобретает художественный конфликт. Если для классической антиутопии характерным является конфликт личности и социальной системы, столкновение человека с миром насилия, то в произведении В. Пелевина описание социальной системы как таковой отсутствует. О состоянии мира, о его неблагополучии читатель узнает уже по конечному результату — по состоянию героев, жизнь которых наполнена мраком и постоянным ожиданием смерти.

В этой связи конфликт переводится автором в экзистенциальную сферу. Происходит столкновение героев с абсурдом, жестокостью и бессмысленностью жизни, что нередко заканчивается гибелью героев, но в какой-то момент (у каждого он свой и в свое время) герои (Арчибальд, Наташа, Максим, Митя и др.) осознают наконец-то что жили они не так, что жизнь прошла зря и что есть другие ценности, которые были утрачены. Так, Митя, став светлячком, преображается не только внешне, но и внутренне. Дима, который является его вторым «я», говорит: «Вряд ли тебе стоит пытаться выразить это словами. И потом, ведь ничего вокруг тебя не изменилось от того, что ты что-то понял. Мир остался прежним. Мотыльки летят к свету, мухи — к говну, и все это в полной тьме. Но ты — ты теперь будешь другим. И никогда не забудешь, кто ты на самом деле, верно?». В предпоследней главе романа, которая символично называется «Второй мир» (то есть это мир внутренней сущности), Митя избавляется от навозного шара и сбрасывает его с обрыва, что означает освобождение героя от всего ненужного, грязного, бессмысленного в жизни.

«Жизнь насекомых» — интересное художественное образование с точки зрения стиля и языка, которые влияют на жанровое содержание произведения. С. Корнев определяет антиутопию В. Пелевина как «пастиш», «коллаж, винегрет», «игру интертекстуальности», когда соприкасаются и проникают друг в друга стили и языки, принадлежащие разным жанрам и разным текстам». Действительно, роман «Жизнь насекомых» наполнен аллюзиями и реминисценциями с произведениями мировой литературы. Игра с образами, мотивами, названиями, цитатами из других произведений служит созданию широкого и многослойного художественного полотна, где пересекаются разнообразные смысловые плоскости.

Название первой главы романа В. Пелевина полностью совпадает с названием романа Л. Леонова «Русский лес». Но у В. Пелевина русский лес — это не красивый поэтический образ, а название одеколона, который употребляет закоренелый пьяница. Таким образом, В. Пелевин как бы перевертывает известный символический образ, но в этом перевертывании содержится и тоска по тому русскому лесу, по той свежести и красоте, которые навсегда исчезают из жизни.

Все персонажи романа «Жизнь насекомых» — это своеобразное собрание притч о людях нашего времени. Фантастические герои, имеющие земные имена, воплощают размышления автора о человеке, о его судьбе в современном мире, о его духовных возможностях, которые не были использованы вследствие глобальных социальных причин. Именно персонажи составляют основу игровой поэтики романа В. Пелевина. Своеобразие метаморфоз, происходящих с ними, заключается в обратимости и незаконченности превращений. В романе нет границ между существованием персонажа в облике насекомого или в обличии человека, каждый персонаж постоянно переходит из одного состояния в другое и обратно. Здесь мы сталкиваемся с понятием метаболы. Метаболическое видение имеет источник в теории постмодернизма, где обращается внимание на разрушение в сознании человека системы символических противоположностей.

Роман В. Пелевина — ироническая метафора такого разрушения. В процессе создания художественных образов и ситуаций автор использует технику соединения несоединимого — гротеск. Образы человека и насекомого не воспринимаются как внешне несовместимые, а при переходе друг в друга обмениваются деталями. Муха становится дамой кавалера, у насекомого появляются руки и ноги, а у человека лапки. И то, что происходит с насекомыми, вполне может быть соотнесено с существованием человека — страх за свою жизнь, постоянная борьба за существование, поиск надежного убежища и т. д. Таким образом, гротеск пронизывает все уровни романа-антиутопии В. Пелевина и становится структурообразующим принципом произведения.

Одним из главных признаков литературы постмодернизма является интертекстуальность — склонность к рецепции любых фактов из культурно-исторического дискурса всего человечества, в том числе и из произведений мировой литературы (сюжетов, мотивов, жанров, цитат). При этом исследователи подчеркивают такие особенности интертекстуальности в постмодернизме, как нон-селекция (отсутствие подбора) и нон-иерархия (отсутствие разделения на главное и маргинальное, центральное и периферийное). Нередко превращения в романе В. Пелевина имеют интертекстуальную природу — полностью или частично заимствуются. Например, история червяка Сережи, в которой автор воплощает экзистенциальную концепцию абсурдности человеческой жизни, совпадает с историей Беранже из произведения Э. Йонеско «Носороги». История мухи Наташи частично может быть соотнесена с историей стрекозы, которая «лето красное пропела», из басни И. Крылова «Стрекоза и муравей». Эти истории — примеры иронического использования мотива разрушения системы знаковых противоположностей, что в целом характерно для постмодернизма. Показывая разнообразные превращения персонажей и их переходы из одного состояния в другое, автор утверждает мысль о взаимосвязанности всего в мире, где размываются границы между жизнью и смертью, адом и раем, высоким и низким.

Таким образом, основным структурным принципом романа В. Пелевина «Жизнь насекомых» является метафора, которая позволяет рассматривать образы и ситуации в различных плоскостях (временных, пространственных, смысловых и т. д.). Художник создает в своем романе метафорическую картину человеческого бытия конца XX — начала XXI веков. Наследуя традиции Ф. Кафки, писатель придает превращениям своих героев не фантастический, а условно-символический характер, показывая многообразие форм жизни, ее вечное движение, внешние и внутренние метаморфозы. Антиутопия «Жизнь насекомых» насыщена глубоким философским содержанием. Писателя интересуют общие экзистенциальные вопросы человечества. В этой связи художественный конфликт антиутопии перенесен в экзистенциальную сферу. Человеческое начало в романе «Жизнь насекомых» вступает в столкновение с абсурдом, жестокостью и бессмысленностью жизни. Вместе с тем В. Пелевин не теряет веры в духовную природу человека, который, по его мнению, способен к осознанию истинного смысла бытия и освобождению от всего того, что мешает проявлению человеческого. В мотиве превращения заложена идея развития форм жизни и человеческой природы, что определяет гуманистический пафос произведения.