Литературный процесс 60-х годов

С легкой руки писателя Ильи Эренбурга конец 50-х — 60-е годы получили название «оттепель». Со смертью Сталина в общественном сознании возникло ощущение скорых перемен, теперь уже благоприятных. Писатели первыми почувствовали и запечатлели в своих произведениях изменение общественного климата.

Читателей захватило настоящее лирическое половодье. «Разговор о лирике» начала ленинградская поэтесса Ольга Берггольц, призывавшая к большей искренности, свободности поэзии. На первой странице первомайского номера за 1953 год «Литературная газета» опубликовала большую подборку стихов о любви, тем самым, нарушив давнюю традицию официального празднования. В самом факте этой публикации современникам виделся глубокий смысл, начало освобождения от мелочной регламентации, поворот к человеку.

Подобные тенденции проявились и в прозе. Наступившая «оттепель» отразилась в названиях ряда произведений «Трудная весна» , «Времена года» , «Ранней весной» .

Пейзаж стал формой проявления исповедального начала в произведениях, своего рода аккомпанементом к раскрытию истории человеческой души. Так, в драматическом рассказе Михаила Шолохова «Судьба человека» герои встречаются в «первый после зимы по-настоящему теплый день». Образ просыпающейся, вечно обновляющейся природы становится символом торжества жизни, преодоления трагедии, символом стойкости человеческого духа. В годы «оттепели» многое приходилось открывать заново, доказывать и отстаивать. Писатели становились «учителями в школе для взрослых», стремясь преподать основы не только социальной, но и нравственно-философской и эстетической грамотности.

Пристальное внимание к повседневной жизни обычного человека, к реальным проблемам и конфликтам стало реакцией на засилье «праздничной» литературы, искусственно создававшей образ идеального героя. Писателям, стремившимся сказать всю правду, сколь бы трудной и неудобной она ни была, пришлось вести нелегкую борьбу за право на всестороннее изображение действительности. Не менее сложным был идейный и психологический поворот, который переживал каждый писатель. Новые пути в литературе наметила социально-аналитическая проза, возникшая на стыке очерка и художественной литературы.

Исследовательское начало, постановка насущных социальных проблем, достоверность и точность изображения, подтвержденные личным опытом автора, характерны для произведений В. Овечкина, А. Яшина, Ф. Абрамова, В. Тендрякова. Слияние опыта очеркового социально-аналитического исследования жизни и обращенной к внутреннему миру человека исповедальной, породило в 1960-80-е годы феномен т. н. «деревенской» прозы. Зарождение этого процесса можно проследить на примере творчества Федора Абрамова , чье имя стало известно после публикации в 1954 году на страницах журнала «Новый мир» его полемической статьи «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе».

Критик подверг строгому, объективному анализу произведения официально признанных писателей, лауреатов Сталинской премии. Рассматривая литературные «бестселлеры» того времени, романы С. Бабаевского , Г. Николаевой и других авторов, Абрамов высмеивал однообразие чрезмерно идеальных героев, увенчанных наградами. Он справедливо увидел в этом явления лакировочной литературы, далекой от настоящих проблем, которыми жила в военные и первые послевоенные годы русская деревня. От авторов Абрамов потребовал «правду — и нелицеприятную правду». Именно такую правду о жизни сам писатель стремился рассказать в своих произведениях.

В 1954 году вышел в свет Роман «Братья и сестры», первый в тетралогии, завершенной уже в 1980-е годы. Его действие происходит на Вологодчине в тяжелейшем 1942 году, когда фашисты подошли к Волге. Все помыслы героев романа подчинены одной цели: помочь фронту. Для каждого жителя вологодской деревни Пекашино, казалось бы, абстрактное понятие фронт имеет конкретное воплощение в лице воюющих сына, отца, мужа. Затяжная холодная весна, засушливое лето, лесные пожары делают невыносимо трудной и без того нелегкую крестьянскую работу, особенно в северных краях.

Куда мучительное ожидание писем с фронта, трагедия потери близких, голод, нехватка рабочих рук. В Пекашино остались лишь старики, женщины и Дети. Им, сумевшим вынести на своих далеко не могучих плечах все тяготы военных лет, и посвятил роман Ф. Абрамов.

Роман «Братья и сестры» начинается с лирического отступления автора, напоминающего о гоголевских традициях . В центре романа находится «течение повседневности» , будни пекашенцев, но в тяжелейших условиях, будь то вывоз навоза на поле, сев или сенокос, любой эпизод превращается в настоящее сражение, требующее колоссального напряжения сил. Главное внимание Абрамова направлено на создание коллективного портрета пекашинцев.

Коллективный герой романа «Братья и сестры» — единый, живущий общей судьбой, связанный одной целью, одной волей крестьянский мир, сила которого в этой слитности, нерасколотости. В названии романа отразились не только драматические страницы истории , но и очевиден обобщающий, метафорический смысл заглавия, переданный им дух единства, общности народа. Братья и сестры — это родные люди, одна семья.

Так в романе определяется важнейший его аспект: тема семьи, дома как основы человеческого бытия. Значимость понятия «дом» в мировосприятии народа закреплена в самобытном северном говоре. Словом «русь» пекашинцы называли свое жилище и место вокруг него.

Именно самое дорогое — Дом, земля, деревня — это и есть истоки, родина и прародина человека, его Русь. Произведения Федора Абрамова дают полное основание говорить о нем как о «человеке — мало сказать талантливом, но честнейшем в своей любви к «истокам», к людям многострадальной северной деревни, вытерпевшим всяческие ущемления и недооценку в меру этой честности». Так об авторе сказал патриарх советской литературы А. Твардовский, бывший для Ф. Абрамова и для многих авторов, сплотившихся вокруг «Нового мира», властителем дум, наставником и «духовным пастырем». Главная тема творчества Василия Шукшина — характер русского человека в его многообразных и подчас неожиданных проявлениях. Первый сборник рассказов писателя — «Сельские жители» — вышел в 1963 году.

Вслед за ним последовали «Там вдали», «Земляки», «Характеры». Герои Шукшина остро реагируют на зло и несправедливость, они живут по своим нравственным законам, по велению сердца, а потому нередко непонятны «благоразумному» обывателю. Человек интересен писателю именно своей непохожестью.

Шукшинские герои по натуре философы, они нередко испытывают неудовлетворенность жизнью, хотя не всегда осознают причину этого чувства. Мотив беспокойства, тоски, скуки часто повторяется в произведениях писателя. Своих героев Шукшин показывает в состоянии душевного дискомфорта, в кризисные моменты, когда человеческий характер раскрывается наиболее ярко. Поэтому рассказы писателя остро драматичны, хотя и непритязательны на первый взгляд.

Нарисованные автором ситуации обыденны и нередко комичны. За легко узнаваемыми непритязательными сюжетами скрываются «острейшие схлесты и конфликты», точно подмеченные Шукшиным. Их истоки — в разрушении самобытного крестьянского мира с его патриархальными обычаями и представлениями, в массовом исходе из деревни.

Отрыв от земли, родного дома, болезненные попытки приспособиться в чуждой городской цивилизации, разрыв семейно-родственных связей, одиночество стариков. Шукшина интересуют нравственные последствия социальных явлений современной ему действительности. Михаил Шолохов говорил о Шукшине: «Не пропустил он момент, когда народу захотелось сокровенного.

И он рассказал о простом, негероическом, близком каждому так же просто, негромким голосом, очень доверительно…» Начало творческой биографии А. Солженицына связано с «Новым миром», возглавляемым А. Твардовским. Главный редактор и его единомышленники вели ежедневную, изматывающую борьбу за подлинную, талантливую, внутренне свободную литературу. Им приходилось каждое произведение, каждую строчку, нередко вынужденно идя на компромиссы, чтобы сохранить журнал, дать возможность свободному слову дойти до читателя.

Однако уступки имели и свой логический предел — «пока не стыдно». Таким образом, борьба за правду в искусстве оказалась связанной не только с утверждением идеалов демократии, но и с этическими критериями совести, гражданской порядочности и чести. В годы «оттепели», как и в любой переломный исторический период, многократно возросла роль периодических изданий.

Нередко литературные споры были важны не сами по себе, но как аргумент в политической полемике. Не столько художественный текст, его достоинства и недостатки становились предметом обсуждения, сколько тот образ мысли, та политическая тенденция, которых придерживался автор. Характерная примета «оттепели» — резкая поляризация сил. Открытую и ожесточенную борьбу вели «все против всех»: «антисталинисты» воевали с «неосталинистами», «реформаторы» с «консерваторами», «дети» с «отцами», «физики» с «лириками», «городские» с «деревенскими», «громкая» поэзия с «тихой». Большое значение имел уже тот факт, в каком журнале публиковалось то или иное произведение или статья., Демократические устремления общества выражали журналы «Новый мир», «Юность» или альманах «Литературная Москва», тогда как консерваторы объединялись вокруг журнала «Октябрь».

Однако противостоянием «новомирцев» и «октябристов» не исчерпывается идейное и творческое многоголосие литературы шестидесятых годов. Некоторые известные писатели не присоединялись столь открыто и безоговорочно к какому-то определенному лагерю. Например, для «опальных» А. Ахматовой и Б. Пастернака была значима уже сама возможность опубликовать произведение. Другие, подобно автору прекрасных лирических рассказов Ю. Казакову, сторонились политики, углубившись в собственное литературное творчество.

Серьезные ограничения в свободное развитие литературы вносила необходимость неизменного балансирования на грани дозволенного в печатных выступлениях. Сотрудники «Нового мира» и его главный редактор действовали в строгих рамках существующих законов, использовали приемы легального отстаивания своей позиции . Позицию «Нового мира» весьма убедительно представили сами его сотрудники и его единомышленники. В рабочих тетрадях А. Твардовского, дневниках заместителя главного редактора А. Кондратовича и члена редколлегии журнала В. Лакшина, записных книжках Ф. Абрамова сообщаются мельчайшие подробности исторического контекста «оттепели» и все более явственно наступающих «заморозков».

Они позволяют взглянуть на ситуацию изнутри, увидеть, как журнал Твардовского вел изнурительное единоборство с государственной машиной за подлинную литературу, достойную своих великих предшественников и своего народа. Важнейшим аргументом в споре о вкладе «Нового мира» в историю литературной и общественной мысли стали опубликованные на его страницах авторы, многим из которых он открыл дорогу в большую литературу. Целое литературное направление шестидесятых годов, названное критикой очерковым, социально-критическим или социально-аналитическим, связано с именем «Нового мира». Знаменательным событием стала публикация в одиннадцатом номере журнала за 1962 год повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Это произведение открыло в литературе больную для общественного сознания периода «оттепели» тему сталинских репрессий. Потрясенные читатели увидели в авторе человека, сказавшего беспощадную правду о запретной стране под названием «архипелаг ГУЛАГ». В это же время некоторые рецензенты выразили сомнение: почему Солженицын избрал своим героем не коммуниста, незаслуженно пострадавшего от репрессий, но оставшегося верным своим идеалам, а простого русского мужика? Как «суровую, мужественную, правдивую повесть о тяжелом испытании народа», написанную «по долгу своего сердца, с мастерством и тактом большого художника» охарактеризовал книгу Солженицына Г. Бакланов. В годы «оттепели» повесть А. Солженицына расценили как подлинно партийное произведение, написанное в духе судьбоносного XX съезда и помогающее в борьбе с культом и его пережитками.

Кстати, сама публикация повести стала возможной только после того, как Твардовский через помощника первого секретаря обратился к Н. С. Хрущеву, который прочитал произведение и настоял на его выходе в свет. Для Солженицына было важно не столько официальное признание, сколько «неплохая распашка общественного сознания», которая стала результатом дискуссий вокруг его произведений. «Непрекращающейся мукой шестидесятников» критик Н. Иванова называет возвращение к проблеме «мы и Сталин», а публицист А. Латынина так определяет «кредо детей XX съезда: антисталинизм, вера в социализм, в революционные идеалы». Для них были характерны особое внимание к жертвам сталинских репрессий 1937 года, к драматическим судьбам несправедливо осужденных коммунистов, оценка этих событий как нарушения социалистической законности, искажения идеи в историческом процессе и незыблемая вера в революционные идеалы.

В литературе шестидесятых годов будет немало сказано о верности идее. Е. Евтушенко предпочитал открыто публицистическую форму выражения мысли, нередко доходя до своеобразной декоративности . «Я грелся в зимние заносы у Революции костров», — так обозначит истоки веры шестидесятников Б. Чичибабин. В годы «оттепели» одной из форм отторжения культа Сталина стало настойчивое обращение к личности Ленина, к истории революции, которую «шестидесятники» воспринимали как исток, как «время, когда все начиналось. Когда начинались мы» (Ю.

Трифонов). «Великий Ленин не был богом / И не учил творить богов», — так в поэме «За далью — даль» А. Твардовский выразит свою мысль. Н. Погодин, завершая начатую еще в 1930-е годы драматургическую трилогию о Ленине, в пьесу «Третья, патетическая», посвященную последнему периоду жизни Ленина, введет приемы условности и элементы трагедии: человек перед лицом смерти. Каждая сцена пьесы воспринимается как подведение итогов жизни Ленина, как его завещание, как размышление о судьбах революции, о жизни и смерти. В повести Э. Казакевича «Синяя тетрадь» Ленин будет показан в один из периодов своей жизни, когда он, вынужденный скрываться в Разливе, работал над книгой «Государство и революция».

В основе повести — движение ленинской мысли, ищущей ответ на сложнейшие проблемы времени, устремленной в будущее. Едва ли не впервые в литературе на историко-революционную тему внутренний монолог, поток сознания движет действие произведения. Необычным в этом произведении было то, что автор создал портрет Ленина в сопоставлении с Зиновьевым, также скрывавшимся в Разливе. Знаменательным явлением был уже тот факт, что впервые после сталинских процессов над соратниками Ленина их имена упоминались открыто и без ярлыка «враг народа», что как бы снимало обвинения со всех несправедливо осужденных.

В 1966 году Ю. Трифонов заканчивает документальную повесть «Отблеск костра», в которой автор воскрешал память о своем отце, Валентине Трифонове, одном из организаторов Красной гвардии, репрессированном в годы культа. В стремлении к объективному взгляду и исключительной достоверности заключается еще одна особенность литературы 60-х годов. Литература начинала создавать свою летопись истории, восстанавливая многие «белые пятна» в ее официальной версии.

В произведениях, созданных в годы «оттепели», все большее внимание привлекает не традиционное изображение схватки «двух миров» в революции и Гражданской войне, а внутренние драмы революции, противоречия внутри революционного лагеря, столкновение полярных точек зрения и моральных позиций людей, ставших частью исторической драмы. Например, такова основа конфликта в повести П. Нилина «Жестокость» . Уважение и доверие к человеку, борьба за каждого, кто оступился, движет действиями молодого сотрудника угрозыска Веньки Малышева. Высокая нравственная позиция героя вступает в противоречие с жестокостью Голубчика, демагогией Якова Узелкова, бездушием начальника уголовного розыска.

Каждая коллизия повести открывает какую-то новую грань этого нравственного противостояния, показывает несовместимость людей, служащих одному делу.