Миф в романах О. Ипатовой

Исследовательница творчества Л. Толстого Г. Неупокоева отмечает, что приобщение к небу для героев писателя означало постижение «настоящей жизни». Это относится и к персонажам романа «Война и мир», и к Константину Львовичу («Анна Каренина»). Небо помогало им не только избавиться вот прежних иллюзий (небо Аустерлица в судьбе Андрея Болконского), но и окончательно определиться в выборе жизненных целей, в избавлении от эгоистических мыслей расстаться с жизнью. Это и реализация характерного для романтической литературы мотива тоски по «небесной родине», отражающей типичный для романтизма контекст противопоставления действительности и мечты.

Подобная ситуация возникает в романе Ипатовой, когда осмысливается переломный этап в жизни Ольгерда. При этом писательницей усилена мифологическая составляющая, что, в свою очередь, формирует проникновенную лирическую интонацию.

Таинственность ночного неба, расцвеченного обилием звезд, позволяет Ольгерду прозреть космические пределы и приобщиться душой «к высоте, где жили боги и прятался Ирий, куда опавшей листвой несутся души после смерти». Зеркальное отражение душевного смятения героя дано в песне, доносящейся от костра (в связи с чем вспоминается и богиня Макоша), где собрались воины. Обрядовая поэзия, народные праздники, первичная мифология пронизывают всю ткань повествования, не нарушая логики и динамики подлинно исторического плана. Ярка, красочно дан в романе обряд встречи весны, прославление святой Евдокии и юной Ляли. В обряде проявляется то языческое, природное, что не опускает человека, возрождает к новой жизни, способствует формированию эстетического начала, заложенного на генетическом уровне.

Атрибутика праздничного обряда символизирует торжество жизни, выражаемое и в срубленной красавице ели, украшенной лентами, и в леденцах, и в испеченных «коньках», и в хороводах, и в здоровой притягательной красоте Березы, «девушки с толстой косой и пышной грудью», и в интересе к ней «разгоряченного Гиля», и в сером, старом снеге, олицетворяющем уход зимы. Любой праздник невозможно представить без богатого стола.

О. Ипатова описывает его изобилие так «вкусно», что читатель попадает во власть гастрономических пристрастий предков. Пиву посвящена отдельная «здравица», а процесс его приготовления подобен таинству, в котором почетная роль отводится Рогутису. В произведении, как и во вторых романах трилогии, большое число рассуждений героя в человеке, в будущем, в предательстве, в недопустимости проявления человеческой слабости, в великой силе знаемый. Все они позволяют приблизить исторического деятеля далекого прошлого к современному читателю, показать глубину и серьезность его мыслей, их вневременный, вечный характер. Князь Ольгерд, как и его отец Гедимин в роман «Вяшчун Гедзимина», показан разнопланово: доблесть воина, прозорливость политика, забота сына об отце, следование его жизненному примеру, счастливый муж, мудрый и справедливый отец и др. Переломными событиями в период княжения Ольгерда стали его поход на Орду и политическая борьба между Вильной и Москвой.

Писательница отводит им важное место в повествовании в великом князе, а две заключительные главы, о которых в них рассказывается, становятся мощным финальным аккордом в убедительно, мастерски исполненном Ипатовой историческом полотне. Структура образа центрального персонажа дается через параллель, которую обнаруживают два эпизода. В первом — «Битва под Ковно» — молодой, неопытный Ольгерд под воздействием примера отца преодолевает нерешительность, робость, сомнения и обретает неоценимый опыт воина. Во втором эпизоде представлен зрелый 66-летний князь, когда уже ему пришлось стать образцом мужественности, самоотверженности для своих сыновей.

Такое строение образа позволяет автору уйти от традиционного жизнеописания и акцентировать внимание читателя на важнейших моментах в духовной биографии героя. В свою очередь, композиция образ Ольгерда будто подчинил себя общую структуру произведения, доминантой которой является монтаж.