Мини-проект «Человек и природа как лирическая доминанта» (М. Рыльский)

М. Рыльский, вспоминая волшебную пору детства и юности, сознавался, что тогда его особенно захватывала природа во всем ее разнообразии — «весенние фиалки, которые прорастают из-под желтой и багряной прошлогодней листвы, напряженная жизнь птицы, рыбы, зверя, таинственное погружение в воду рыболовецкого белого поплавка, посвист утиных крыльев». Собственные наблюдения вечно непостоянного мира природы дополнялись информацией из прочитанных книжек — не только научно-популярных, а и художественных, в которых тот удивительный мир также возникал в разнообразных, часто непривычных ракурсах.

Мир природы отражается уже в первейших стихах М. Рыльского, в частности и тех, что составили книжку «На белых островах» (1910). Ее лирический герой наблюдает земную жизнь из «белых островов» туч. Поэт создает персонифицированный образ лета, рисуя девушку «в одеяниях зеленых» с «росами-жемчугом» в косах.

Природа родного края — главный образ лирических поэзий книжки «Под осенними звездами» (1918) и идиллии «На опушке» (1918). Выясняя мотивы этих произведений, исследователи аргументированно проводили параллели между ними и лирикой Афанасия Фета, Федора Тютчева, Александра Блока, показывая некоторую зависимость М. Рыльского от них в плане пользования приемами художественных ассоциативных связей.

И бросается в глаза и сугубо свое, присущее только Рыльскому, — ясность и прозрачность поэтического рисунка, искренность в объяснении человека любимой природе. Миниатюра «Поле чернеет» поражает ярко выраженным чувством единства героя с родной землей:

Поле чернеет. Проходят тучи. Вышивают небо химерической игрой. Подснежников первых голубые отары… Земля! Как тепло нам с тобой! Глубже даль. Река синеет, Река синеет, вздыхает, смеется… Где вас девать, зеленые надежды? Вас так много — сердце порвется.

Очаровывает в поэзии четкость образов, которые прямо гирляндой свисают в ней, волнует эмоциональность, которую они выражают. Имел все основания Леонид Новиченко, чтобы сказать о жажде простого человеческого счастья, совершенно выраженного поэтом.

Максим — герой идиллии «На опушке» — восторженно воспринимает богатство и красоту природы, ему приносят наслаждение охоты и рыболовство, работа в саду. И хотя герой живет в «хате лесной», тем не менее, он не оторван от мира, от культуры. В хате есть хороший сборник книг произведений классиков, который оказывает содействие морально-духовному оздоровлению человека, которого утомили ужасные катаклизмы эпохи.

Таким непривычным, но очень вместительным образом М. Рыльский обратил внимание на высокую миссию художественного творчества в сохранении культурных достояний поколений, на ее возможности использовать сокровища прошлого при строительстве настоящего и подготовки могущественного. Так в поэзии Рыльского стала кристаллизоваться его вторая магистральная тема — духовность, культура, искусство, ее проявления заметны в стихах 20-х годов, обозначенных поэтикой неоклассицизма. В противоположность пролеткультовцам и футуристам, которые призвали разрушить традиции прошлого и на голой почве начинать строительство «пролетарской культуры», М. Рыльский и его единомышленники высоко поднимают классическое наследие.

Николай Зеров как теоретик отстаивает потребность широких эстетичных горизонтов для украинской литературы. Он выдвинул лозунг «К источникам!». Ему и как поэту, и как критику импонировали художественные поиски М. Рыльского. В статье о творчестве Рыльского он отмечал, что поэт формирует «классический стиль, с его уравновешенностью, живописными эпитетами, крепким логическим построением и строгим течением мысли».

Такие особенности присущи стихам сборника «Синяя даль» (1922), в которых поднимались вопросы взаимоотношений между искусством и действительностью. Показательным в этом плане является одноименный триптих, где образом синей дали передается чувство радости, счастья от познания мира:

На свете есть певучий Лангедок, Цветет шампанью Франция веселая, Где в солнце тает каждый городок И в виноградах утопают села. Где-то есть Марсель и с моря дух пьяный; Где-то есть Париж, дух гения и гамена; Где-то жил Доде, горячий и ясный; Где-то охотились милые Тартарены.

Так проводится мысль о вечности культуры, которая соединяет поколения, сплачивает народы мира, так утверждается непереходность красоты, акцентируется в подтексте весомость взноса каждой нации в общечеловеческую казну.

Кстати, Рыльский непосредственно воплотит эту тему в цикле «Книга о Франции», который вошел в сборник «Далекие небосклоны» (1959). Поэт в предисловии к циклу скажет, что и в «Синей дали», и позднее он писал о большой французской культуре, о прекрасной Франции, выпестованной в мечтах чтением произведений французской

Литературы. М. Рыльский с горечью отмечал несправедливость оценок вульгарно-социологической критики. Однако никакая клевета не покачнула убеждений поэта, он мог с честью сказать на склоне лет, обращаясь к Франции: «Любимая моя! Целую твою натруженную в честной работе и в битвах за свободу руку!».