Мои размышления над строкой Н. С. Гумилева

Судьба, личность и творчество Николая Степановича Гумилева вызывают сейчас большой интерес. Это неудивительно, так как его творчество полно смелости, новизны, остроты чувств, взволнованной мысли. Гумилев был необоснованно причислен к участникам контрреволюционного движения и расстрелян в 1921 году . Свое первое стихотворение «Я в лес бежал из городов…». Гумилев опубликовал в журнале «Тифлисский листок» в 1902 году, т. е. в 16 лет.

В 1905 году появилась книга стихов «Путь конкистадоров». «В выборе тем, в приемах творчества автор явно примыкает к новой школе в поэзии. Но пока его стихи — только перепевы и подражания, далеко не всегда удачные», — писал В. Брюсов о первом сборнике Гумилева, выпущенном, когда он еще учился в гимназии. В какой-то мере Брюсов был прав.

И все же юношеские, стихи имели свой настрой. Новый подход Н. Гумилева к миру виден в следующих строках:

Как грустно в небе диком и беззвездном

Растет туман, но я молчу и жду,

И верю, я любовь свою найду…

Я конкистадор в панцире железном.

«Конкистадор» завоевывал не земли, не страны, а новую любовь, проникая в «тайны чудесных снов», добывая звезды с «заснувшего небосклона». В его первом сборнике видны следы символистской поэзии: «голубая высота», «вечное блаженство мечты», «чары красоты». В 1908 году выходит его вторая книга «Романтические цветы», в которой духовные запросы Гумилева получили дальнейшее развитие. Здесь чувствуется жажда сильных и прекрасных чувств: «Ты среди кровавого тумана к небесам прорезывал путь», «… перед ним неслась, белее пены.

Его большая любовь». Но теперь желаемое видится лишь в мечтах, видениях. Сборник волнует грустным авторским ощущением хрупкости высоких порывов, призрачности счастья в скучной жизни — и одновременно стремлением к прекрасному. Большинство стихотворений Гумилева имеют спокойную интонацию. Но необычный стиль придает им внутреннюю напряженность.

В своих стихах поэт «оживляет» легендарные мотивы, творит фантастические превращения, многие из которых автор почерпнул, путешествуя по Африке. В ряде своих стихотворений поэт стремится передать общее трагическое состояние мира: «Пусть смерть приходит, я зову каждую. Я с ней буду биться до конца…».

В сборнике «Жемчужины» Гумилев выражает свое уважение к деяниям таких незабываемых путешественников, как Кук, Лаперуз, да Гама. Небольшой цикл «Капитаны» рожден тем же стремлением к неизведанному, таким же преклонением перед подвигом:

Ни перед грозой не трепещет,

Ни один не свернет паруса.

С именами великих путешественников входит в цикл «Капитаны» поэзия великих открытий, несгибаемой силы духа всех, «кто дерзает, кто хочет, кто ищет». В сборниках «Костер» и «Огненный стояк» автор прикасается к миру таинственного, непознанного. Ему близки образы звезд, неба, планет.

При некоторой «комичности» действий все стихи выражали взгляды на вполне земные процессы. И все же вряд ли можно говорить о творчестве Гумилева как о поэзии реалистичной. Он сохранил романтическую исключительность, причудливость душевных процессов. Но именно таким бесконечно дорого нам слово Мастера.

Многие десятилетия мы были обречены на слухи и домыслы о его судьбе — и о его жизни, и уж тем более об обстоятельствах гибели. В час, когда он родился, морская крепость Кронштадт била штормом. Старая няня увидела а этом своеобразный знак, сказав, что у рожденного «будет бурная жизнь».

И она оказалась права: поиски,. страсть к путешествиям — короткие, но бурные 35 отпущенных Всевышним лет. Как говорят, поэт в России — больше, чем поэт, и никто не может сказать о поэте лучше, чем говорят его стихи:

Я пропастям и бурям вечный брат,

Но я вплету в воинственный наряд

Звезду долин, лилию голубую.

Поэзия Гумилева аполитична, и это один из моментов, который наряду с искусством стиха, привлекает меня в его творчестве. В его стихах нашли отражение и любовь, и путешествия, и война, и экзотика. Только политика осталась в стороне. Гумилева волновали не вопросы обустройства мира, а сам удивительный и неизвестный мир, ощущения от столкновения с ним. Он создал теорию акмеизма, призывая воспринимать мир безоговорочно, но сам акмеистом не стал, потому что был больше, значительнее этого направления.

Кажется, что каноны акмеизма были для него лишь условностью. А какие были у него учителя! Николай Гумилев — прирожденный поэт, построивший собственный мир слова и чувства.

Время доказало, что этот мир нам не чужд, как не чужда любовь и грусть, счастье и разочарование. Но печаль стихов Гумилева особенно лирична, особенно чувственная, по-особому трогательная:

Сегодня, я вижу,

Особенно грустный твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Каждая книга Гумилева — это итог сделанного им на момент ее выхода, это осмысление жизни и серьезная работа души,

Глас Бога слышит в воинской тревоге

И Божьими зовет свои дороги.

Его философская лирика вылилась в сборник «Сагайдак», в котором он задается вопросами, которые ранее его не волновали, делает открытия, которые до сих пор ему недоступны, например:

Я вежлив с жизнью современной,

Но между нами есть преграда…

Все, что смешит ее, горделивую,

Моя единственная отрада.

Несмотря на большую увлеченность экзотическими странами Африки и Азии, Николай Гумилев безгранично предан родине. В то время, когда многие уже покинули или собирались покидать Россию, он возвращается, идя навстречу первой волне эмиграции. Я не знаю, как сложилась бы его судьба вне родины, но для русской поэзии он сделал максимум того, что мог, именно потому, что вернулся.