Музыка переплеталась у меня с литературой (творчество Бориса Пастернака)

Однажды высокий худой школьник возвращался из гимназии. Изобиловала весна. Цвели яблони, вишни, и все было покрыто белыми облачками цветущих крон деревьев. Окна многих дачных домиков были открыты настежь. Легко и просто составлялись рифмы:
«Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет».
Но что это? Какое-то нашествие удивительных звуков. Юноша остановился и не смог сдвинуть ни на шаг. И пока звучала музыка, стоял, словно очарованный. Это Скрябин! Сосед по даче. Он вернулся из поездки и снова дома. Но, же как ему удается найти такую красоту, такую гармонию, такое чудо?!

Юношей, влюбленным в музыку, был будущий известный русский писатель и поэт Борис Леонидович Пастернак. Из раннего детства звуки музыки были для него, как колыбельная песня. Мать была известной пианисткой. В доме родителей собиралось много друзей — поэтов, художников, научных работников (ведь отец был также известным человеком — художником, ректором), иногда среди ночи маленький мальчик просыпался от звуков музыки, которые доносили снизу. Тогда уже не мог заснуть до утра. Кажется, с трех лет он уже что-то играет на пианино, а из шести кое-что начинает писать сам. Вчера ему исполнилось тринадцать — и будто в подарок ему эта скрябинская музыка. Вечером Скрябин приходит в гост и — просто, будто по-домашнему… И теперь Борис начинает заниматься музыкой серьезно. Он талантлив. У него огромные перспективы. Он готовится посвятить себя музыканту, стать композитором. Но все же и поэзия не оставляет его:

«Это — сладкий заглохший горох,
Это — слезы вселенной в лопатках,
Это — с пультов и флейт — Фигаро
Извергается градом на грядку».

Это неразрывный клубок чего-то сплошь прекрасного, странного, счастливого, такого, что обычными словах не передать. Свои ощущения можно только сыграть на инструменте или вылить в поэзии. Поля и луки, широкие реки, огромные озера, белокожие березки — все вызывает искреннее увлечение. Природа так щедра, так не познана! И обо всем хочется узнать, во всем хочется разобраться… «Посвятить себя целиком и полностью музыке, когда вокруг столько неизведанного? Пусть музыка остается со мной всегда, но я могу идти дальше», — такие мысли одолевали юношу. Он стоял на пороге выбора: кем стать, чем заниматься в жизни? И вдруг решенный для всех вопрос стал нерешенным — Борис категорически отказался быть композитором. Проверили слух, и оказалось, что слух не абсолютный. Но у Моцарта, и Шопена не было абсолютного слуха! Нет! Пастернак хочет совершенства.

Во всем ему хочется дойти самой сути — в работе, в поэзии, в любви, в жизни. Филология и философия становятся следующим этапом увлечений Пастернака. Позднее, когда он учится в Германии, его талант снова признали — у него большое будущее ученого-философа. И снова за шаг к решающему выбору в пользу философии звучит слово «Нет!»
Пастернак снова в России. Бурные года. Перед революцией. После революции. Горячие собрания. Поэтический бум. Блок, Гумилев, Маяковский, Бурлюк, Саша Черный, Андрей Белый… Хотелось быть вместе с ними всеми. У каждого свое видение. Каждый отстаивает свои принципы. В этих поэтических баталиях и экспериментах хотелось принять участие и молодому Пастернаку. Но довольно быстро поэт понял, что масса разных течений — это сродни театру. Настоящее искусство требует не шумихи, не воплей, не «пудры», а кропотливой работы.

Уже позднее поэт напишет свой стих «Быть знаменитым некрасиво». Приведу строки в пример: «Позорно, ничего не знача, бить притчей на устах у всех».

Под стихи Пастернака попадаешь, как под ливень (кажется, так сказала Марина Цветаева). В самом деле, здесь и дождь, и солнце, и ветер, и снег. Радостное расположение духа, яркое солнце, голубое небо — все вокруг в каком-то постоянном движении, в ожидании чего-то нового, необыкновенного. Пастернак умеет увидеть прекрасный миг. Его стихи — это потрясение, это искусство, в котором музыка и слово, слово и театр, театр и жизни сплетаются в единое чудо. И это чудо — жизнь вокруг нас.

«Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела».