Образ Наполеона в романе ‘Война и мир’ Образ Наполеона в «Войне и мире» — одно из гениальных художественных открытий Л. Н. Толстого. В романе французский император действует в тот период, когда он превратился из буржуазного революционера в деспота и завоевателя. Дневниковые записи Толстого в период работы над «Войной и миром» показывают, что он следовал сознательному намеренью — сорвать с Наполеона ореол ложного величия. Кумир Наполеона — слава, величие, то есть мнение о нем других людей.
Закономерно, что он стремится словами и внешностью производить на людей определенное впечатление. Отсюда его страсть к позе и фразе. Они не столько качества личности Наполеона, сколько обязательные атрибуты его положения «великого » человека.
Актерствуя, он отказывается от настоящей, подлинной жизни, «с ее существенными интересами, здоровья, болезни, труда, отдыха…с интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей «. Та роль, которую выполняет в мире Наполеон, не требует высших качеств, наоборот, она возможна только для того, кто отказывается от человеческого в себе. «Не только гения и каких-нибудь особенных качеств не нужно хорошему полководцу, но напротив, ему нужно отсутствие самых высших и лучших человеческих качеств — любви, поэзии, нежности, философского, пытливого сомнения. Для Толстого Наполеон — не великий человек, а неполноценный, ущербный человек. Наполеон — «палач народов». По Толстому, зло несет людям человек несчастный, не знающий радостей истинной жизни.
Писатель хочет внушить своим читателям мысль, что оправдывать все жестокости и преступления войны может только человек, потерявший истинное представление о себе и мире. Таким и был Наполеон. Когда он осматривает поле Бородинской битвы поле сражения, усеянное трупами, то здесь впервые, как пишет Толстой, «личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго.
Он на себе переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для него страданий и смерти». Но это чувство, пишет Толстой, было кратким, мгновенным.
Наполеону приходится скрывать отсутствие живого человеческого чувства, имитировать его. Получив в подарок от жены портрет сына, маленького мальчика, «он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, — есть история.
И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, — это то, чтоб он с своим величием… чтоб он выказал, в противоположности этого величия, самую простую отеческую нежность». Наполеон способен понимать переживания других людей . Это делает Наполеона готовым «…исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена». А между тем, по Толстому, человек и общество живы именно «личным человеческим чувством». «Личное человеческое чувство» спасает Пьера Безухова, когда его, подозреваемого в шпионаже, приводят на допрос к маршалу Дава. Пьер, пологая, что его приговорили к расстрелу, размышляет: «Кто же это наконец казнил, убивал, лишал жизни его — Пьера, со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями?
Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто. Это был порядок, склад обстоятельств». Но если в людях, исполняющих требования этого «порядка», появляется человеческое чувство, то оно враждебно «порядку» и спасительно для человека. Это чувство и спасло Пьера. «Оба они в эту минуту смутно предчувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, сто они оба дети человечества, что они братья».
Когда Л. Н. Толстой говорит об отношении историков к «великим людям», и в частности к Наполеону, он оставляет спокойную эпическую манеру повествования и мы слышим страстный голос Толстого — проповедника. Но при этом автор «Войны и мира» остается последовательным, строгими и оригинальным мыслителем. Нетрудно иронизировать над Толстым, оказывающим в величии признанным историческим лицам.
Труднее разобраться в существе его взглядов, оценок и сопоставить их. «И никому в голову не придет, — заявлял Толстой, — что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости». Многие упрекали Л. Н. Толстого за его необъективное изображение Наполеона, но, насколько нам известно, никто не опроверг его аргументов. Толстой, как это ему свойственно, переводит проблему из объективно-отвлеченной плоскости в жизненно-личностную, он обращается не только к разуму человека, но к целостному человеку, к его достоинству. Автор справедливо полагает, что человек, оценивая какое-либо явление, оценивает и самого себя, обязательно придавая себе то или иное значение. Если человек признает великим то, что никак не соизмеримо с ним, с его жизнью, чувствами, или даже враждебно всему, что он любит и ценит в своей личной жизни, то, значит он признает свое ничтожество.
Ценить то, что презирает и отрицает тебя, значит не ценить себя. Л. Н. Толстой не согласен с представлением о том, будто ход истории определяется отдельными личностями. Этот взгляд он считает «…не только неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому».
Ко всему «существу человеческому», а не только к разуму своего читателя и обращается Лев Николаевич Толстой.