О самонадеянности, самостоятельности и школе

«Анализ поэтического текста» Юрия Лотмана

Случилось это прекрасным осенним утром 1972 года. Не помню, было ли оно солнечным или пасмурным, но вот за то, что оно прекрасно, ручаюсь. Можно сказать, что это Утро определило во многом мою дальнейшую жизнь, хотя внешне ничего необычного не происходило: я ехал на занятия в МГПИ, где учился на пятом курсе факультета русского языка и литературы. Как обычно, поднялся на эскалаторе станции метро «Фрунзенская» и в вестибюле бросил привычный, почти автоматический взгляд на книжный киоск. Многие помнят, что в те годы хорошую книгу скорее можно было купить не в магазине, а в каком-нибудь подобном месте.

Например, издание «Горя от ума» в серии «Литературные памятники» я приобрел в киоске «Академкнига» на станции «Кропоткинская» и т. п. Но эти моменты были все же исключениями, а в основном киоски, как и магазины, были завалены идеологической макулатурой. Впрочем, в провинции книги были доступнее, чем в Москве. Помню, как, путешествуя по Вологодской и Архангельской областям летом 1970-го, я практически из каждого городка и поселка оправлял домой посылочку из книг, купленных в этом населенном пункте, потому что таскать их в рюкзаке не представлялось никакой возможности.

Вот и джентльменский набор в этом киоске был мне хорошо знаком, поэтому взгляд был скорее механический, чем ищущий. Но случилось чудо: в привычной картинке взгляд выхватил незнакомый объект, который в другой обстановке, может быть, и не привлек бы внимания, но в силу нарушения динамического стереотипа он оказался в поле зрения. А может быть, привлекло его необыкновенное изящество, какое-то эстетическое совершенство: серый коленкоровый переплет, на котором в геометрической композиции располагалось название: «Анализ поэтического текста».

Причем с серым коленкором удивительно гармонировали голубая горизонтальная линия, подчеркивавшая имя автора: Ю. М. Лотман, напечатанное черным.

К стыду своему должен сознаться, что это имя мне тогда ничего не говорило. Наверное, дело в моей лености и нелюбознательности, но в качестве оправдания могу сказать, что преподавание литературоведения у нас было поставлено из рук вон плохо: это касалось и теоретических, и исторических дисциплин. Не хочу никого обижать, тем более что многих из тех, кто у меня тогда преподавал, уже нет в живых, поэтому не стану называть имен.

Беда в том, что тогдашние лекции были каким-то продолжением школьной литературы, которая не имела практически никакого отношения к литературоведческой науке. Думаю, и сейчас подавляющее большинство российских школьников не сможет назвать хотя бы два-три имени отечественных филологов. Я сам, когда весной 1969 года приобрел книгу Ю. Н. Тынянова «Пушкин и его современники», знал его исключительно как писателя, очень, кстати говоря, мне нравившегося. Прочитанные в этой книге статьи о Грибоедове и о Пушкине, помню, произвели на меня неизгладимое впечатление, и мне было непонятно, почему профессор, читавший у нас соответствующий курс, не называл этих работ в качестве обязательной литературы. Да что говорить, даже Борис Иванович Пуришев , читавший курс истории западноевропейской литературы средних веков и Возрождения, умудрился ни разу не упомянуть книгу М. М. Бахтина о Рабле, которая тогда «еще была… непростывшею новостью», — воспользуюсь выражением Гоголя.

Так что предпочтение я отдавал наукам лингвистическим, с удовольствием занимался и исторической грамматикой, и современным русским языком и даже ездил несколько раз в диалектологические экспедиции.

Литературоведение же представляло собой давно набившую всем оскомину марксистско-ленинскую идеологию и не внушало ни малейшего почтения и интереса, за исключением очень немногочисленных спецкурсов: того же Б. И. Пуришева, А. В. Терновского и некоторых других.

Но все же книгу с названием «Анализ поэтического текста» я не мог не приобрести, тем более, что стоила она — внимание! — 68 копеек, а такая сумма, слава Богу, оказалась мне в тот момент посильна, хотя, имея 28-рублевую стипендию, даже такой свободной суммой я обладал далеко не всегда.

Обложка книги Ю. М. Лотмана

Одним словом, книгу я купил и отправился на занятия. Наверное, была какая-нибудь литературоведческая лекция, потому что книгу я открыл незамедлительно и углубился в чтение. Надо сказать, что самое начало книги не то чтобы разочаровало, а как-то насторожило, что ли, внушило некоторые сомнения, особенно слова на первой же странице в разделе «Введение» о том, что «Поэзия относится к тем сферам искусства, сущность которых не до конца ясна науке. Приступая к ее изучению, приходится заранее примириться с мыслью, что многие, порой наиболее существенные проблемы все еще находятся за пределами возможностей современной науки»