Особенность поздних романтических поэм Лермонтова

Особенность поздних романтических поэм Лермонтова состоит в том, что в них представлены два вида героев — одни стремятся к свободе и непосредственно сталкиваются с действительностью; другие, напротив, обретают бесконечную свободу, но этой свободой тяготятся, поскольку она разъединяет их с естественным миром и не дает ощущения гармонии. Соответственно такому разделению либо мир передается через пытливое постижение героя, либо герой несет в себе противоречия жизни и через частную жизнь просвечиваются мировые проблемы. В поздних поэмах Лермонтов стремится слить противоречивые начала, скажем добро и. зло, в одном персонажей.

Если в «Песне про купца Калашникова» личная злая воля представлена в Кирибеевиче, а доброе начало — в Калашникове, то в поэме «Мцыри» герой изначально противоречив — «тюрьма» окружает его внешне и оказывает влияние на его сознание, выступая как физическая немощь, которую он должен преодолеть. В «Демоне» противоречия добра и зла совмещаются в герое поэмы как целостном образе. И. Г. Неупокоева отмечает, что Лермонтов «впервые дает неизвестную до него «трагической поэме» диалектику борьбы противоположных сил, мыслей и чувств в целостном поэтическом образе». Тяготение к диалектике мыслей и чувств в целостном образе характерно для позднего романтизма. Понятно, что это изменяет структуру романтической поэмы, в частности ведет к меньшей зависимости героя от субъективного авторского вмешательства.

Литературная традиция, к которой принадлежит сюжет поэмы «Демон», уходит в глубь веков. В библейском мифе, легшем в основу легенды, рассказывалось о падшем ангеле, восставшем на бога. Лермонтов обогатил поэму кавказским фольклорным материалом (легенда об Амирани и другие мотивы народной мифологии), он не является в поэме определяющим, а носит второстепенный, подчиненный характер/Для понимания литературной традиции, развиваемой Лермонтовым, кавказская народная мифология дает не очень много. Скорее она нужна для придания поэме восточного колорита и связана прежде всего с высокой традицией романтизма, поскольку такие мотивы именно в этом качестве присутствовали в русской поэзии.

Облик «естественного человека» — Тамары появляется на фоне столь же естественной природы. Напомним, что и в поэме «Мцыри», и в поэме «Демон», причем дважды, воскресает образ девушки с кувшином, идущей за водой к источнику. Таким образом, в художественном плане поэма «Демон» выросла не из кавказского материала, а из русской и мировой поэтической традиции. Вместе с тем «Демон» существенно отличается от предшествующих ему поэм. В поэме Мильтона «Потерянный рай» Сатана выступает как возвышенный дух. Сатана отважно борется с авторитетом тирана-бога. В этом отношении он выступает прообразом байроновского Люцифера, который также воплощает разрушительное начало. Однако он наделен и аналитическим умом. Он скорбит по поводу несовершенного мира, устроенного богом, и стремится открыть людям глаза на зло. Эта вторая сторона байроновского Люцифера — аналитическое начало — нашла особенно полное выражение в гетевском Мефистофеле, который довел до совершенства принцип все подвергать циничному скептическому анализу.

Для Мефистофеля нет ничего положительно-ценного. Как злой дух, он способен только к разрушению. В ряду этих образов стоит и лермонтовский Демон. Одиако он лишен воинственности мильтоновского Сатаны, ему дороги ценности земной жизни, в отличие от Мефистофеля; он проникнут презрением к людям и одновременно испытывает любовную страсть к Тамаре, тогда как байроновский Люцифер жалеет людей и погружен в сферу чистой мысли. Все эти отличия весьма существенны. Демон Лермонтова, по существу, не враждует с богом, хотя богоборческий мотив, несомненно, присутствует в поэме. Поэма движется не сюжетом борьбы Демона с богом, а сюжетом, проистекающим из внутренней трагедии Демона, из его неудовлетворенности собственной позицией. Трагедия Демона заключена не столько в том, что он отвергнут богом и обречен на одиночество, сколько в том, что в его душу вошло зло и стало управлять им. Борение добра и зла внутри героя составляет движущую пружину сюжета лермонтовской поэмы. Отвергнув бога за созданный им жестокий мир, «где преступленья лишь да казни», Демон мстит не только богу, но и всему миру злом, презирая земную жизнь за неполное счастье, даваемое людям, и самих людей, обреченных на жалкую и ничтожную жизнь. Отгородившись от людей, Демон добровольно избрал эгоизм принципом своего существования. Так совершилось внутреннее перерождение героя. Зло стало частью души Демона, и он уже не может приносить людям добро. Однако те абсолютные идеалы добра, ради которых Демон восстал против бога, продолжают жить в его душе. Они-то и составляют трагическую антитезу злому началу.

Уже в первой картине («И над вершинами Кавказа…») Лермонтов выделяет моменты гармонической и одухотворенной жизни природы, где одно явление взаимодействует с другим, образуя нечто дельное: Терек ревел как горный зверь, и птицы, Кружась в лазурной высоте, Глаголу вод его внимали; И золотые облака Его на север провожали; И скалы тесною толпой, Таинственной дремоты полны, Над ним склонились головой, Следя мелькающие волны…»; башни замков сторожат Кавказ. Во втором описании («И перед ним иной картины…») гармония и одухотворенность природы переданы в роскошных красках. Однако Демон, последовательно отвергает открывшийся перед ним природный мир:

…но гордый дух Презрительным окинул оком Творенье бога своего, И на челе его высоком Не отразилось ничего. Но кроме зависти холодной, Природы блеск не возбудил В груди изгнанника бесплодной Ни новых чувств, ни новых сил; И все, что пред собой он видел, Он презирал иль ненавидел.

Разобщенность Демона с естественно-природным миром проистекает из двух начал его души. Лермонтов выделяет в Демоне вечное беспокойство, неукротимый дух познания. Острым сознанием наделен в поэме только главный герой. Природа хотя и одухотворена, но лишена признаков разумности. Она существует постольку, поскольку не может не существовать. Она замкнута в своей естественной жизни. Демон не задумывается над мировым процессом в целом и над каждым его проявлением. Он символизирует безостановочное движение времени. Наблюдая земную жизнь, он уже вынес ей свой приговор. Он не увидел на, земле ничего положительно-ценного, ничего этически значимого. Естественная жизнь природы не привлекает его, ибо лишена разумности. Одухотворенность природы не направлена на познание самой себя: природа ничего не знает о себе. Земная жизнь людей несовершенна.

Скептицизм Демона рождается из неудовлетворенности божьим миром. Этот скептицизм распространяется Демоном и на самого себя. В мире нет ничего вечного: вечным остается лишь движение и познание истины, едва постигнув которую герой сомневается в ее подлинной истинности. Единственная реальность — сомнение и отрицание. Как инструменты познания они были необходимы в 30-е годы. Но, подвергая все сомнению и отрицанию и убеждаясь в иллюзорности каждой истины, Демон понял, что лишен объективной опоры, которую можно почерпнуть лишь из непосредственной близости к жизни. Демону важно ощутить гармонию и чувственно, и разумно. Поэтому для него нет другого — пути, кроме приобщения к земной жизни. А так как Демон, как справедливо указано исследователями, не похож на Мефистофеля с его разъедающим скептицизмом, лишенным всяких положительных идеалов, он вынужден обратиться к земной жизни. Именно потому, что герой исходит в своем бесконечном отрицании из положительных идеалов, из жажды абсолютной гармонии, его взор падает на презираемый им грешный мир.

Таким образом, возникновение картин земной жизни, естественной природы мотивировано субъективными причинами, коренящимися во внутреннем мире Демона. Однако за ними нельзя не увидеть объективного смысла — поисков реальной опоры для абсолютного идеала, для оправдания познания, цели и смысла жизни. И тут не последнюю роль играет обращение именно к кавказской природе, олицетворяющей внутренне замкнутую гармоническую жизнь и естественный, простой, «детски» наивный, мир.

Демон выбирает именно Кавказ, дикую и вольную страну, а не цивилизованное общество, ибо хочет причаститься к истокам естественной жизни, к первоосновам человеческого бытия. Его идеалы тоже связаны с гармонической цельностью, с естественностью и непосредственностью. Любопытно, что, созерцая первую картину, Демон остался холоден, но уже вторая, при том же общем гордом презрении, вызвала и новый оттенок — холодную зависть.