Путь к моему сердцу, или Дневник Евгения Базарова

Сегодня я начинаю мой дневник, а впечатления после встречи с Николаем Петровичем самые обычные: это простой русский дворянин, искренне любящий и почитающий своего сына. Он придерживается старых взглядов, так что не представляет для меня большого интереса. А вот Павел Петрович — это воплощение старых взглядов и привычек.

Да ведь из-за таких людей мир рушится, он же не дает развиваться обществу! У него в голове просто не укладывается, что глава государства — это еще не «пуп земли», и что служить государству, отдаваясь душой и телом, — глупо…. Знакомство с Одинцовой произошло самым обычным образом. Но вот след в моей душе она оставила неизгладимый. Это красивая женщина с чувством собственного достоинства.

Ее осанка, боже мой! Это же что-то божественное! Эта стройность, это умение держать себя!

Меня поразило ее поведение. Обычно женщины с ее внешностью либо избалованы до неприличия, либо чванливы до невозможности. Да, я согласен, она — вдова, и это все объясняет. Она действительно сумела сохранить свою репутацию незапятнанной и не стала, как другие, кидаться на мужчин, болтать с ними о всякой чепухе и строить им глазки в надежде, что кто-нибудь влюбится в нее и женится. А потом женщина объясняет всем, что он утешил ее, успокоил ее душу, и она же не могла сидеть вечно во вдовах, да она еще и не так уж стара, и не так уж некрасива.

Анна Сергеевна… да, в ней что-то есть. Создается впечатление, что она слеплена совсем из другого теста, она воспитана человеком не от мира сего. Надо будет познакомиться с ней поближе, она достойна моего внимания… 15 июня. В моей душе творится что-то неладное, я не могу совладать с собой.

Как же я мог отрицать это чувство? И все-таки, для всех я останусь таким же строгим и ничего не признающим человеком, буду таким же холодным. Я вижу, что Аркадий влюблен в Одинцову. Он мне постоянно говорит об этом, но я молчу. Я молчу, хотя знаю, что стоит мне при нем заикнуться о моих чувствах, и он сразу же отступит.

Я был глуп, когда думал, что никогда и никого не полюблю. Да, я знаю, что Бога не существует, но судьба-то есть, и ты никогда не знаешь, что она тебе уготовила. Я жестоко наказан, я должен это выдержать, иначе я не буду Базаровым, а превращусь в обычных молодых людей, эту размазню, которая тает от красивых глаз, стройных ножек и еще всякой чепухи, которую женщины так любят выставлять напоказ.

Согласен, они красивы, но глупы. А вот Анна Сергеевна сочетает в себе самые лучшие качества. Возможно, Аркадий и любит ее, но он не смог оценить ее по достоинству, он ее недостоин. Я хочу добиться ее, только хватит ли мне смелости признаться ей в нежных чувствах, а уж тем более сделать ей предложение…

20 июля. Я замкнулся в себе. Я не могу раскрыть мою душу кому-либо. Это значит унизить себя, показать себя слабым, а я так не сделаю. Наверное, единственный человек, которому я могу открыться, — это Одинцова.

Но именно к ней и направлены мои чувства, мои мысли. Однако возникает страх увидеть себя отвергнутым, непонятым. А вдруг она не сможет отказать мне и будет со мной из жалости, тогда я снова буду унижен. Нет, признание не для меня!

Я постараюсь сдержать себя, но мои чувства, как бы я их ни сдерживал, должны будут выйти наружу, а терпение мое уже на исходе… 1 августа. И все-таки я не выдержал… Я ей признался. Конечно же, я не был так нежен и многословен, как в душе, я придерживался своего обычного поведения.

Я, однако, не увидел в ней желаемой реакции, она была холодна, как и полагается достойной женщине. Боже мой, мои усилия напрасны! Мои страдания не поняты. Я гибну!

Больше невыносимо находиться рядом с ней, я должен уехать. 25 декабря. После долгих раздумий и огромных мучений я покинул мой предмет любви.

Я еду к родителям. Встреча с родителями меня немного утешила, согрела, но мне уже начинают надоедать их постоянные заботы. Они даже в какой-то степени раздражают меня. Мои мысли стали реже возвращаться к Анне Сергеевне, но я ее так и не разлюбил. Я встречался с ней, мы разговаривали.

Но видно, что она меня не любит, она видит во мне друга, единомышленника, но не более. Я понял, что мне не быть с ней… Мне не повезло, мои лекарские работы закончились плачевно, я заразился тифом. Пока еще болезнь не сильно разбушевалась, но я знаю, что жить мне осталось недолго.

Я умру с честью. Попросил отца послать мужика за Анной Сергеевной. Я в бреду. Но неужели я так и не увижу ее перед смертью?

Неужели ее милые черты в последний раз не промелькнут перед глазами, не может быть, чтобы ее голос в последний раз не обласкал мой слух, ее слова не проникли мне глубоко в сердце и не расставили все на свои места! Это чудо! Я увидел ее той же строгой дамой, она пришла ко мне. Однако в ее глазах я не увидел того обычного холода, а лишь чувство сострадания и печали. Но это чувство не унизило меня, оно придало мне уверенности в том, что она не была равнодушна ко мне.

Она отчасти любила меня. Да, я умираю, но умираю счастливым. Моя душа чиста…