Рассказ Чехова «О любви»

А в 1953 году он записал: «Нет, была к Авиловой». И дальше: «Ведь всем будет интересно знать, что за женщина, которую Чехов любил». Конечно, не праздное любопытство вынуждает интересоваться личной жизнью писателя: рассказ Чехова «О любви» и воспоминания самой Авиловой — литературные явления. В воспоминаниях Лидии Алексеевны Авиловой Чехов говорит ей впрямую: » — Знаете что я был серьезно увлечен вами?

Это было серьезно. Я любил вас… Я вас любил и думал только о вас…»

В самом деле — рассказ «О любви» как будто совпадает с воспоминаниями Авиловой: «Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может повести наша любовь, если у нас не хватит сил бороться с нею; мне казалось невероятным, что рта моя тихая, грустная любовь вдруг грубо оборвет счастливое течение жизни ее мужа, детей, всего Этого дома, где меня так любили и где мне так верили».

Здесь рассказ расходится с действительностью. Не таким уж счастливым было течение жизни Лидии Алексеевны, муж ее был неумный чиновник, иронически относившийся к литературным опытам своей жены и довольно равнодушный к тому, что писал в то время уже известный писатель Чехов.

Можно не сомневаться в том, что Авилова была не только внешне привлекательная женщина, но и одаренная писательница, правда, с довольно ограниченной тематикой. Она не походила на знакомый Чехову тип дам, занимавшихся литературным рукоделием. Чтобы убедиться в ртом, достаточно хотя бы этих строк ее воспоминаний: «…в нашем саду непрерывно пели соловьи…

Когда тот, который пел близко от дома, замолкал, слышны были более дальние, и от их щелканья, от прозрачной чистоты переливов и трелей, воздух казался еще более свежим и струистым… Без малейшего ветра воздух набегал волнами, и в нем. как хрустальные ледяные ключи, били соловьиные трели».

Бунин говорит об этих строках: «лучше описать такую ночь трудно»,- а ведь у него самого в «Деревне» есть прекрасное описание соловьиной ночи. О том, что Лидия Алексеевна Авилова была разумной, много пережившей, умеющей понимать людей и время, в какое ей довелось жить, поясняют нам ее письма из эмиграции и суждения о белых эмигрантах: «…разве они могут допустить хоть на миг, что они пропащие, никуда не годные, опустившиеся люди, боящиеся света и воздуха, пропыленные и затхлые»,- писала Ачилова Бунину.

Известно, что Авилова вернулась на родину. Все-таки была ли это «большая любовь», о которой пишет Бунин? Почему через одиннадцать дней после похорон Чехова Лидия Алексеевна Авилова пишет Марии Павловне: «Я вовсе не хочу инсинуировать, что я его хорошо знала, что и я была для него хотя чем-нибудь.

Нет, я его, вероятно, плохо знала…» Однако это противоречит ее воспоминаниям.

Не только в рассказе «О любви», но и в «Чайке» нашли отражение отношения с Авиловой, в «Чайке» в детали с брелоком, на котором вырезаны подлинные слова Чехова — его ответ Лидии Алексеевне. В тонком, филигранном его творчестве всегда будет интересно узнать ту долю личного, действительно связанного с жизнью писателя, которое нашло свое место в его произведениях. Так мы проследили два эпизода личной жизни писателя, и они убеждают нас в том, что до последних лет жизни этот необыкновенный, несравненный писатель был одинок, не имел «большой любви».

И не случайно он запечатывал очень сдержанные, хотя и почтительно вежливые, письма к Авиловой печатью, где она могла разобрать слова: «Одинокому везде пустыня».