Семья, семейное счастье у Пушкина

Волшебная сказка опоэтизировала тему семейного счастья. Ее герой достигает не только полной свободы, выразившейся в идеальном представлении о царствовании, но и счастливого супружества. Путь его испытаний всегда завершается свадебным пиром, он становится счастливым супругом прекрасной, сказочной невесты. Волшебная сказка представила жизненную норму личной судьбы человека как идеал, поэтому она и была так привлекательна для Пушкина.

«Сказка о царе Салтане» написана почти сразу после женитьбы как своеобразное величание невесты-красавицы, выражение переполнявших поэта чувств. Незадолго до создания сказки в письме к П. Л. Плетневу он писал: «Я женат — и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось — лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился».

В основу «Сказки о царе Салтане» положен известный у всех народов волшебно-сказочный сюжет «Чудесные дети». Восточные славяне создали самобытный тип (версию) этой сказки. Она возникла в период позднего матриархата и первоначально выразила исторически прогрессивное стремление женщины к «праву на целомудрие», то есть идеал парной семьи, выдерживающей противодействие рода (в лице сестер героини). Процесс сюжетообразования протека л в естественных бытовых условиях древнерусской жизни и опирался на такие реальные исторические и этнографические черты из жизни восточных славян, как самопросватывание девушек (экспозиция); казнь путем выбрасывания в водоем, смыкающаяся с захоронением «нечистых» покойников в воде и восходящая к культу земли (мотив казни царицы); «остров русов»- культовое место славянского язычества (чудесный остров Буян); древние водные торговые пути (образы купцов-корабельщиков, торговых гостей); развитие у восточных славян пушного промысла и торговля пушниной и др. Возвышая образ героини, создатели сказки опирались на культ женщины, в основе которого лежало материнское начало. При этом был использован миф о рождении культурного героя (по-видимому, царя-солнце Даждьбога). Материнское могущество героини выразилось в фантастически прекрасном облике ее детей, который запечатлен яркой сказочной формулой («окаменевшим» в ней мифом).

С переходом общества к моногамной форме брачных отношений (к семье) и установлением отцовского права «муж захватил в доме бразды правления, а женщина была превращена в слугу, в рабу его похоти, в простое орудие деторождения» (Ф. Энгельс). Вследствие этого произошло изменение концепции сюжета «Чудесные дети»: идея борьбы за единобрачие заменилась идеей восстановления незаслуженно попранного человеческого достоинства женщины. С таким внутренним смыслом сюжет сохранялся на всем протяжении феодальной эпохи и после нее, его актуальность поддерживало семейное бесправие женщины.

В таком виде сказка была широко распространена у восточных славян, и на этой основе в их фольклоре создавались ее побочные версии. Среди них наиболее значительна версия, которую выделил еще А. Н. Афанасьев и назвал «Поющее дерево и птица-говорунья». Она имеет литературное происхождение, восходит к «Истории двух завистливых сестер» из сборника арабских сказок «Тысяча и одна ночь» (в русских переводах он стал издаваться в конце XVIII в.).

К пушкинскому времени сказка «Чудесные дети» была опубликована в нескольких европейских и в трех русских литературных переработках. Азадовский тщательно исследовал все ее записи, сохранившиеся в бумагах Пушкина.

Первая запись была сделана поэтом в 1822 г. в Кишиневе и представляет собой схему какого-то книжного источника. Были попытки его найти4, однако достаточных доказательств не приводилось. Развязка (Царь объявляет войну, царица узнает его с башни), а также некоторые стилевые признаки (Оракул, буря, ладья) приближают эту запись к европейской занимательной повести.

Вторая запись, более развернутая, произведена по следам устного народного варианта традиционной русской версии сказки (Михайловская тетрадь, 1824). В это время поэт был захвачен пленительной красотой народной волшебной сказки, в особенности данным сюжетом, образы которого он вводит в пролог к своей первой поэме.

Третья запись относится к 1828 г. и является первой творческой попыткой самого Пушкина. Она распадается на стихотворный текст (14 стихов, которые позже были отредактированы и стали началом «Сказки о царе Салтане») и короткий прозаический текст, обрывающийся на предстоящей свадьбе царя и младшей сестры. Азадовский считал, что прозаический текст книжного происхождения. Представляется верным его указание на источник — сказку о двух завистливых сестрах из сборника «Тысяча и одна ночь».

Итак, поэту были известны европейская, русская и восточная версии сюжета, он мог осознать его всемирный характер. Окончательной работе предшествовал сложный подготовительный процесс, включивший максимальное расширение знакомства со сказкой в ее разных национальных версиях. Началом его были наброски, имевшие характер плана (1822 и 1824 гг), затем, с пролога к «Руслану и Людмиле», утвердилась ориентация на национально-русский сказочный мир. Первая творческая попытка была вызвана новой (восточной) версией сказки, с которой познакомился поэт, по сохранялась ориентация на русскую сказочную традицию (1828); может быть, это и заставило его отказаться от продолжения.