Социальная интрига в столкновениях Чацкого с Фамусовым, Скалозубом и Молчалиным

Последовательно развивается социальная интрига. Она выдвигается на первый план в столкновениях Чацкого с Фамусовым, Скалозубом и Молчалиным. И противоположная сторона не скупится на оценки, она быстро узнает, каким врагом для нее является Чацкий. Каждое новое лицо становится во враждебную позицию к Чацкому, а в третьем действии враждебным выступает все общество, собравшееся на вечер у Фамусова. Злословят по адресу Чацкого не только те, которые имели прямые столкновения с ним, но и лица, ни разу с ним не говорившие, в глаза не видавшие. Им привычнее верить слухам. При этом индивидуальные черты персонажей из враждебного лагеря все больше и больше стираются. Вступают в борьбу Тугоуховские, шесть безликих княжеских дочерей, наконец, не имеющие вовсе фамилий, просто господа N. и О., разносчики сплетни о сумасшествии Чацкого. Таковы судьи, и таков их общий глас.

Чацкий на протяжении всей пьесы остается одинокой фигурой. Правда, постепенно выясняется, что есть сочувствующие ему. Из намеков мы узнаем, что Чацкий — хороший товарищ, «в друзьях особенно счастлив». У Скалозуба есть двоюродный брат, которые предался вольнодумству и наукам. Племянник княгини Тугоуховской, князь Федор, — химик и ботаник. Все они, по понятиям общества, такие же опасные чудаки, как и Чацкий. Несомненно, все это характеризует процесс роста передового сознания. Но не следует преувеличивать значения этих намеков.

В конце комедии Грибоедов искусно ввел фигуры, которые призваны резко оттенить одиночество и благородные качества Чацкого. Платон Михайлович Горич должен был несколько скрасить впечатление от той неприязни, которой окружен Чацкий в обществе фамусов-ской Москвы, но на деле он ее лишь подчеркивает. Безобидный Платон Михайлович, бывший полковой товарищ Чацкого, теперь распростился с свободолюбивой молодостью, попал под власть своей жены и влияние фамусовской морали. Этот образ оттеняет волю и настойчивость Чацкого.

Репетилов — тип болтуна, пытающегося выдать себя за либерала и политического деятеля. Его намеки на существование «тайного общества», членом которого он будто бы состоит, не что иное, как пустая похвальба, над которой иронизирует Чацкий. Образ Репетило-ва с его девизом «шумим, братец, шумим» подчеркивает серьезность того дела, которым занят Чацкий. У него нет ничего общего с репетиловыми. Наконец, образ Загорецкого, поддакивающего либеральным фразам, но которого надо остерегаться, таК как он «переносить горазд», показывает, какими опасными людьми был окружен Чацкий.

Чацкий одинок, но он освободился от иллюзий в отношении Софьи, разглядел своих многоликих врагов и псевдодрузей, еще лучше осознал свои цели. Куда он бежит? Что он будет делать? Об этом могла бы рассказать другая пьеса. В «Горе от ума» Чацкий побеждает. Так думал и Грибоедов. Он об этом говорил в письме П. А. Катенину, посланном в начале 1825 г. И. А. Гончаров писал в статье «Мильон терзаний» (1872): «Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей. Он вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: «один в поле не воин». Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и — всегда жертва».