Сонет как устойчивая лирическая стихотворная форма

Значительно лучше, чем поэмы Шекспира, известны у нашему читателю сонеты Шекспира, мастерски переведенные С. Я. Маршаком и выдержавшие с 1946 года, когда они впервые появились в его переводе, целый ряд изданий. Сонет как устойчивая лирическая стихотворная форма с определенным порядком рифмовки зародился в Италии в XIII веке. Он стал одной из излюбленнейших форм лирической поэзии великих итальянских поэтов Возрождения и под пером Данте и особенно Петрарки приобрел ту гибкость, которая необходима краткому стихотворению, вмещающему зачастую очень важное философско-этическое содержание; некоторое время спустя сонет получил общеевропейское распространение главным образом благодаря творчеству последователей Петрарки.

В английской литературе сонет утвердился усилиями поэтов-петраркистов Томаса Уайетта (1503-1542) и Генри Сергея (1517-1547); последний придал английскому сонету тот отличный от итальянского, более свободный порядок рифмовки, при котором три четверостишья имеют по две самостоятельные рифмы, а две последние строки рифмуются между гобой; этот порядок рифм был впоследствии воспринят Шекспиром. Значительный вклад в усовершенствование английского сонета был внесен уже упоминавшимися крупнейшими поэтами Возрождения Сиднеем и Спенсером.

Цикл сонетов Шекспира состоит из 154 стихотворений. Впервые они были опубликованы в 1609 году, но еще в 1598 году один из современников поэта писал о «сладостных сонетах Шекспира, известных в кругу его друзей»; по-видимому, они создавались на протяжении целого ряда лет и отразили значительные изменения, происходившие в мировоззрении и творчестве поэта в течение длительного периода времени. Исследователи затратили немало стараний, чтобы по глубоко интимным сонетам реставрировать факты биографии поэта и определить тех не названных по имени лиц, портреты которых мы находим в этих стихотворениях; однако попытки связать группы сонетов с определенным другом или возлюбленной не принесли и, видимо, никогда не принесут конкретных и убедительных результатов; непреодолимую трудность представляет н более или менее точная датировка отдельных сонетов. Но через весь цикл проходит ряд тем, наиболее волнующих Шекспира; поэтому для анализа удобнее рассматривать сонеты, группируя их на основании их проблематики; при этом следует учитывать, что в большинстве случаев в одном и том же сонете решается не одна отдельная, а целый комплекс проблем.

Важное место в лирике Шекспира занимает тема поэта, значения его творчества и связанное с этой темой раскрытие эстетических позиций Шекспира. Разумеется, эстетическое сгейо, развернутое в сонетах, органически включено в художественную ткань стихотворений и нигде не выступает в виде научной абстракции; но по разбросанным в цикле намекам можно понять некоторые важнейшие принципы, лежащие в основе реалистической эстетики Шекспира.

Отправная позиция эстетики Шекспира раскрывается в 103-м сонете, где поэт утверждает превосходство прекрасного в жизни, природе над творением искусства; эта мысль в совокупности с проходящим через его творчество положением, что искусство — зеркало природы, составляет основу стихийно-материалистического взгляда Шекспира на отношение искусства к действительности.

Весь цикл сонетов дает ответ и на другой кардинальный вопрос эстетики: главный предмет искусства — это человек, его духовная и физическая красота, его думы и переживания, его отношения с другими людьми. Но над человеком, как и над всей природой, властвует непреодолимая сила — Время, которое понимается Шекспиром как источник движения и изменения, охватывающего все стороны действительности; эта сила безжалостно разрушает красоту человека и ведет его к смерти; она сметает королевства, башни, памятники. И только искусство может вступить в соревнование со Временем; только черная строка поэта может сделать вечно юным сияние красоты его возлюбленной.

Тема нетленности произведений искусства, составляющая главное содержание целого ряда сонетов (55, 60, 63, 64, 65), дополняется в 107-м сонете гордым сознанием того, что сам поэт будет бессмертным в своих творениях. И вдруг в 111-м сонете Шекспир говорит о клейме, наложенном на него его профессией. Понять это трагическое противоречие можно, лишь представив себе отношение тогдашнего общества к различным видам поэтического творчества. Занятия эпической и лирической поэзией во времена Шекспира считались достойными благородного человека: такие поэты, как Уайетт, Сер-рей или Сидней, принадлежали к высшим кругам титулованной знати; но они никогда не посмели бы выступить на поприще драматургии, так как актер и драматург считались в глазах «общества» представителями низшей касты ремесленников. Таким образом, в сонете 111 мы слышим крик души драматурга, возмущенного тем положением, которое занимал театр в его время.

Наконец, важнейшая сторона эстетики Шекспира раскрывается в тех сонетах, где содержится полемика поэта со своими литературными противниками (сонеты 21, 82, 85), — полемика,, в которой нетрудно ощутить борьбу различных направлений в английской поэзии того времени. Напыщенному риторическому стилю своих соперников, соревнующихся в отыскании эффектных замысловатых сравнений, Шекспир с гордостью противопоставляет благородную простоту и правдивость своего стиха.

Это стремление к правде пронизывает не только систему эстетических взглядов поэта, но и является определяющим моментом всей его этической позиции, распространяясь на оценку и дружбы и любви. Вместе с другими поэтами Возрождения Шекспир утверждает, что любовь — это огромная творческая сила, оплодотворяющая искусство и облагораживающая человека (сонет 78); высшее счастье — любить и знать, что ты любим; такое ощущение поэт не променяет на королевский сан (сонеты 25, 29). Но прекрасное по Шекспиру становится еще прекрасней, когда оно украшено правдой (сонет 54); поэтому дружеские и любовные отношения только тогда являются истинными, когда они основаны на правде и отличаются постоянством; дружба и любовь — это обмен сердцами без возврата (сонеты 53, 22). Так тема постоянства и правды в отношениях между друзьями и возлюбленными органически перерастает в утверждение, что эгоизм чужд и враждебен подлинному чувству.