Тема пророчества в лирике М. Ю. Лермонтова

Мерный звук твоих могучих слов

Воспламенял бойца для битвы;

Он нужен был толпе, как чаша для пиров,

Как фимиам в часы молитвы.

М. Ю. Лермонтов

После разгрома восстания декабристов, в мрачный период полицейской реакции многие писатели отошли от революционных идей, идей свободы. Литература начала терять то боевое назначение, которое она приобрела во времена декабристов, Грибоедова, Пушкина.

Русских поэтов всегда волновали думы о своем предназначении, месте в жизни страны. По мнению Пушкина, только тот, кто всегда душой, стремлениями со своим народом, может оправдать свое назначение поэта: правдивым поэтическим словом пробуждать в человеке высокие чувства. «Глаголом жги сердца людей» — вот что должен помнить истинный поэт-гражданин.

Когда равнодушие нового поколения к общественной жизни, безучастность стали нормой жизни, когда оно превратилось в «презренных рабов перед властью», Россия услышала голос поэта-гражданина Лермонтова — он зазвучал, «как колокол на башне вечевой». Поэт не сразу пришел к своему «Пророку». Лермонтов-романтик восторженно воспринимает судьбу поэта, который стоит выше «толпы», он живет своими мечтами, своими страданиями. «Я сам собою жил доныне», — пишет он.

Но жизнь вторгается в придуманный им мир, его начинают привлекать люди, кровно связанные с народом, волновать судьба поколения. Лермонтов отвергает поэзию, которая только переливает «в гремучие напевы, несчастный жар страдальческой любви». Так в Лермонтове-романтике рождается Лермонтов-реалист.

И уже совсем по-другому звучит тема назначения поэта в стихотворениях «Кинжал», «Поэт», «Не верь себе». Последняя строфа стихотворения «Кинжал» — это обещание-клятва поэта не изменять своим принципам, быть твердым и стойким:

Да, я не изменюсь и буду тверд душой, Как ты, как ты, мой друг железный.

В стихотворении «Поэт», как в литературном манифесте, Лермонтов призывает поэтов-современников возродить традиции передовой гражданской поэзии. И опять появляется образ кинжала: поэзию автор сравнивает с кинжалом, который может быть «игрушкой золотой» или опасным оружием — в зависимости от того, какую цель ставит перед собой его владелец.

В годы подготовки декабрьского восстания, во времена Рылеева и Пушкина, поэзия звала к борьбе; голос ее «звучал, как колокол на башне вечевой». Но среди своих современников Лермонтов не видит такого певца. «В наш век изнеженный не так ли ты, поэт, свое утратил назначенье!» — восклицает он.

Роль поэта и поэзии, по мнению Лермонтова, в том, чтобы «воспламенять бойца для битвы», всегда быть со своим народом и призывно звучать «во дни торжеств и бед народных».

Незадолго до своего трагического конца Лермонтов создает стихотворение «Пророк». Само название говорит, что оно навеяно «Пророком» Пушкина. В нем с потрясающей силой раскрывается трагедия поэта-пророка.

Да, поэт-пророк, которому свыше дан дар видеть дальше, чувствовать глубже, говорить правдивее. «Но нужен ли этот дар людям? — снова и снова спрашивает он себя. — Нужны ли кому-нибудь «любви и правды чистые реченья»?» К сожалению, люди, которым служит его талант, остаются холодными и равнодушными, превыше всего они ценят покой и благополучие. Поэт — пророк вызывает у них лишь смех и презрение.

И все-таки Лермонтов убежден в своей правоте: поэт должен «желать дела, активно вмешиваться в жизнь». Поэтому стихотворение «Поэт» заканчивается призывом:

Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк? Иль никогда, на голос мщенья, Из золотых ножон не вырвешь свой клинок, Покрытый ржавчиной презренья?..

Лермонтов видел в поэзии большую силу, способную завоевывать сердца, пробуждать «чувства добрые» и поднимать людей на борьбу.