Тема времени в пьесе А. П. Чехова «Три сестры»

«Жизнь тяжела. Она представляется многим из нас глухой и безнадежной, но все же, надо сознаться, она становится все яснее и легче, и, по-видимому, недалеко то время, когда она станет совсем светлой. . Пора мне, пора!

Прежде человечество было занято войнами, заполняя все свое существование походами, набегами, победами, теперь же все это отжило, оставив после себя громадное пустое место, которое пока нечем заполнить; человечество страстно ищет и, конечно, найдет. Ах; только бы поскорее! Пауза. Если бы, знаете, к трудолюбию прибавить образование, а к образованию трудолюбие Мне, однако, пора…» — в этом небольшом монологе Вершинина, подполковника, частого собеседника сестер Прозоровых, выражены основная тема, основная философия того маленького круга, который образовался вокруг трех сестер Андрея Прозорова — Маши, Ольги и Ирины. Все мысли, все беспорядочное скопление идей, все споры о смысле жизни как бы сфокусированы в трех концентрах: прошлом, настоящем и будущем.

Если разобраться, удивляешься даже: до чего восприятие «Трех сестер» А. П. Чехова связано с нашим житьем — вчерашним, сегодняшним и завтрашним. Мотив времени вездесущ на протяжении всей пьесы. Сам образ времени разработан настолько детально, что любой персонаж пьесы оказывается с ним неразрывно связан, в буквальном смысле зависим от него. Связь каждого отдельного взятого персонажа с образом времени прослеживается от действия к действию в позиции развития «наоборот».

Рассмотрим это на примере образа Ольги, одной из сестер. В первом действии в ней еще живы воспоминания: об отце, о матери, об их прежней жизни — «… пока одна мечта… скорее в Москву». Хотя признак увядания уже очевиден: «я уже состарилась, мне 28 лет».

Во втором действии, спустя определенное время, путина жизни все явственней захватывает ее: «я замучилась… начальница больна, теперь я вместо нее…» Третье действие апофеозно, это действие «пожара» в прямом и переносном смыслах. Огонь сжигает не только дома, но и души людей, вскрывает, обнажает все их скрытые чаяния, крушения надежд. «В эту ночь я постарела на десять лет», — эти слова Ольги символичны. Они одновременно символизируют взросление взглядов, утрату определенных иллюзий и старость души. Здесь мотив времени тесно связан с мотивом разочарования в жизни. Четвертое действие одинаково трагично и жизнеутверждающе. «Для нас начнется новая жизнь», — восклицает Ольга.

Но только герои не знают, когда. Им неважно, в какой сущности они предстанут перед этой самой новой жизнью , но им очень хочется знать, когда она наступит. Чеховские герои мечтают о будущей жизни, вспоминая о прошлой как об этапе, когда «человечество было занято войнами», заполняя все свое существование походами, набегами, победами. Еще Андрей, брат трех сестер, говорит о прошлом как о периоде «несвободы», зависимости от отца . Упреку сопутствует благодарность за воспитание, но все равно, угнетение выше желания добра детям.

Лишение свободы никогда не будет проигнорировано и прощено до конца. От прошлого остались лишь воспоминания («Я помню — три девочки. Лиц уж не помню…

Как идет время») и фарфоровые часы покойной мамы Прозоровых, которые в третьем действии разбивает Чебутыкин: «Может, я не разбивал, а только кажется, что разбил. Может быть, нам только кажется, что мы существуем, а на самом деле нас нет». Мотив настоящего раскрывается именно в этих словах Чебутыкина, сумасшедшего доктора.

Прошлое разбито, настоящего вроде как и вовсе нет. А что же с будущим? В течение действия пьесы все герои как-то бессознательно следят за временем.

Они будто торопят его, пытаясь заглянуть за пределы собственной жизни. Вот почему все они так любят мечтать и философствовать на тему того, что будет через двести-триста лет. Одни из них идеализируют будущее, находя в нем надежду на прекрасную жизнь, где труд станет основой всему, другие говорят, что, возможно, изменится форма.

Суть же человеческих взаимоотношений не изменится. Вот почему так важно ценить любовь сейчас, в настоящем, чтобы в будущем она могла вновь воплотиться уже в следующих поколениях. «Для любви одной природа нас на свет произвела!» — смеется Чебутыкин. Но прав и утопист Тузенбах, однако не в реальности своих идиллических предубеждений о великой силе труда. Он прав пророчески: «Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близко и сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку».

Чехов открывал сущность, то, что внутри, в существе истории и человека. Он представил в предреволюционную пору людей, испытывающих решительное, полное отвращение к господствующему укладу жизни. Такие настроения были характернейшими для времени, передовыми, определяющими, хотя и не массовыми, не всеобщими.

Чехов рассказал о русском интеллигенте — таком, каков он есть, и таком, который приходит к мысли: «Главное — перевернуть жизнь, а все остальное не нужно».