«Жизнь взаймы», художественный анализ романа Ремарка

Роман «Жизнь взаймы» впервые был опубликован в 1959 году в Гамбурге. В нем Ремарк предстал перед читателем в амплуа опытного психолога и философа, раскрывающего вечные темы всех времен и народов — любви, жизни, смерти, свободы, времени. В отличие от других романов автора в «Жизни взаймы» Нет места политике : война в Европе закончилась, люди вернулись к своему обычному существованию и только ее тяжелые отголоски в виде смертельных болезней и потерянных для своего времени личностей все еще путешествуют по заснеженным горам, улицам Парижа и казино Монте-Карло с тем, чтобы обрести что-то большее, чем мирная жизнь.

Главные герои романа — больная туберкулезом бельгийка Лилиан Дюнкерк и постоянно рискующий своей жизнь автогонщик Клерфэ — строят свою любовь на схожем отношении к бытию. Они оба свободны, независимы и не имеют будущего. Различия между героями заключаются в том, что Лилиан, в отличие от Клерфэ, острее ощущает жизнь, так как смерть для нее — вполне осязаемая реалия, оседающая на носовом платке в виде кровавых пятен. Автогонщик же сам управляет своей жизнью и может в любой момент остановить бешеный полет по трассе или вовсе уйти из рискованного бизнеса, став добропорядочным семьянином и продавцом машин.

Вся беда Клерфэ в том, что он слишком погружен в дорогу/жизнь: если он участвует в гонках, то обязательно хочет быть первым; если он любит, то стремится полностью подчинить своей заботе любимое существо. Как только Лилиан понимает, что любовь Клерфэ становится для нее темницей, она решает уйти, но не успевает — смерть забирает автогонщика раньше нее, показывая девушке всю нелепость и величие жизни.

Знавшая только тяготы военного времени и подчиненное строгому режиму санаторное существование, Лилиан устраивает бунт. Смерть подруги и появление в «Монтане» нового человека, единственного, кто не обращается с ней, как с больной, дают Лилиан силу для того, чтобы не просто сложить чемоданы, как она это делала уже не раз, а решиться на последний, решительный шаг в сторону жизни. Лилиан с самого начала подозревает, что она не права, что ей лучше остаться в «Монтане» для того, чтобы бороться до конца, но «люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав».

Двадцатичетырехлетняя девушка боится умереть, как подруга, так и не познав жизни. Она и так уже фактически мертва, поэтому ей нечего терять, в то время, как приобрести можно многое. Любовник Лилиан, Борис Волков, переживший в прошлом подобный опыт, пытается убедить девушку в том, что бежать некуда, что весь мир для смертельно больного человека — это клетка, из которой выход только один — попытка выздороветь, но…

Он прекрасно понимает, что придти к этому выводу Лилиан придется самой, потому что нельзя узнать цену жизни, не прожив ее.

В своем стремлении жить Лилиан превосходит здоровых людей. Она жадно вдыхает дождь, селиться в первом попавшемся ей на глаза отеле, заказывает себе модные платья у Баленсиага, отказывается от диетической пищи в пользу той, которую никогда не пробовала — будь то изысканные морские ежи из дорогого ресторана или простая колбаса с хлебом, увиденная у портье «Релэ Биссон». Лилиан хочет «жить, не слушая советов, без всяких предубеждений, жить, как живется».

Ее не интересуют ни деньги, ни политика, ни положение в обществе. Главное для Лилиан — «ее собственная жизнь». Восьмидесятилетний дядя Гастон кажется ей глупым стариком, выбрасывающим свою жизнь на ветер.

Окружающих женщин она не воспринимает, как соперниц в борьбе за мужские сердца. Хорошие манеры ей тоже кажутся излишними, так как у нее «нет времени деликатно обманывать, прикрывая горькую правду фальшивой позолотой». Смерть делает Лилиан бесценный подарок — она учит ее жить ради самой жизни.

В первый же вечер, проведенный вне санатория, Лилиан чувствует, что «спаслась». На пути к жизни девушка проходит через ряд Символических образов, имеющих как философское, так и религиозное значение. Сен-Готардский тоннель, которые преодолевают герои, «сдирает с Лилиан прошлое». Для нее он становится «Стиксом», который «невозможно перейти дважды». Античная мифология в образе Сен-Готардского тоннеля сливается с христианскими представлениями о последнем пути человека к Богу — через темный тоннель, заканчивающийся ярким светом.

Бегство Лилиан из санатория можно трактовать и как попытку заново родиться, и как стремление найти что-то большее, чем свое физическое существование.

Жизнь и смерть в романе тесно соседствуют друг с другом даже на уровне деталей. Больные туберкулезом пытаются вернуться к жизни в окружении живописных гор и свой последний приют находят тут же, в расположенном неподалеку крематории. Цветы, укладывающиеся на гроб усопших, предприимчивые сотрудники последнего продают в местной цветочной лавке, что кажется Лилиан омерзительным, а Клерфэ — почти нормальным.

В войну для спасения своей жизни герою приходилось носить еще теплую форму убитого солдата. Клерфэ успел подумать о многом, пока ждал спасения — о том, что вся военная форма, поставляемая на фронт, — не новая, а значит принадлежала мертвым, о том, что все, «чем мы владеем, нам дали мертвые… наш язык и наши знания, способность чувствовать себя счастливым и способность приходить в отчаяние». По мнению Клерфэ, человек понимает, что такое счастье только потому, что познал «неизбежность смерти».

Жизнь в романе представлена через Символический образ воды : снег окружает Лилиан в санатории, но как только девушка вырывается на свободу, вода начинает течь — в виде дождя, тумана, городских фонтанов, впервые увиденного героиней моря, облаков, плывущих под крылом самолета.

Каждый из героев «Жизни взаймы» по-разному воспринимает проблему текущей жизни/времени. Клерфэ не видит смысла вести «торг со временем». В длинной жизни он видит «длинное прошлое». Само же существование, по его мнению, длится «только до следующего вздоха». Лилиан же точно знает, что вне стен санатория жить ей осталось недолго: она чувствует отсутствие у себя будущего и хочет получить от жизни, как можно больше.

Девушка хочет «жить одновременно десятью жизнями», Клерфэ же считает, что даже в этом случае жизнь у нее будет одна — как у шахматиста, который «играет против десяти партнеров сразу, но разыгрывает лишь одну партию». Перед смертью Лилиан делится с Борисом удивительным открытием, заключающимся в том, что «понятие времени» — вещь растяжимая: каждый человек по-настоящему живет всего лишь несколько дней или недель, что делает ценным в жизни не ее длину, а отношение к ней.