Кто виноват?

Ответить на этот вопрос не просто. Поставим его тогда несколько иначе: за какие грехи Флобер «наказывает» свою героиню, обрекая ее на самоубийство? За ее иллюзорные мечты о счастье? За стремление жить «придуманной», нереальной жизнью?

Или, может быть, за то, что она самой себе казалась несколько другой, чем была на самом деле? А может быть, все дело в самом писателе, который ведь не даром заявлял: «Эмма Бовари — это я».

Сразу же необходимо подчеркнуть: Флобер не желал ни наказывать свою героиню, ни тем более порицать за «плохое поведение». Он вообще был чужд какой бы то ни было морализирующей мещанской добропорядочности, под маской которой всегда скрывается ханжество. Эмма Бовари, по мнению писателя, жертва «необходимости» — столкновения «природного» в человеке, противоречащего «буржуазному здравому смыслу» и «цивилизации» обуржуазившегося духовно века.

Другими словами, Флобер создал образ женщины, «зараженной болезнью», которую позднее нарекут в ее же честь «боваризмом».

Вскоре после выхода в свет романа «Мадам Бовари» Флобер писал: «Я убежден, что самые бешеные физические вожделения бессознательно выражаются в порывах к идеалу, так же как самое грязное распутство плоти порождается одним только желанием невозможного, благородной жаждой высшего счастья». Итак, значит, все дело в счастье, точнее — в том, как его понимать. Эмма Бовари страстно мечтала о счастье. Можно ли винить ее за это? Да и кто вправе отказывать человеку мечтать о счастье?

Другое дело, как сама героиня романа, да и сам писатель, понимали его.

«Я утверждаю, — заявлял Флобер, — что жизнь свою надо разделить на две части: жить как мещанин и мыслить как полубог». Эмма Бовари жила и мыслила как обуржуазившаяся мещанка, внутри которой «природа» постоянно бунтовала против «буржуазного здравого смысла». Ибо, как писал Флобер, «человек слаб, плоть податлива, и сердце, словно отягченная дождем ветка, дрожит при сотрясении почвы». Поэтому представление мадам Бовари о счастье было насквозь мещанским, сентиментальным, придуманным, не страстным, а скорее томительным «вследствие своей принципиальной неясности». «Идея счастья — почти единственная причина всех человеческих бед», — утверждал Флобер.

И добавлял: «Если вы ищете одновременно Счастья и Красоты, вам не найти ни того, ни другого». Может быть, в этом и кроется одна из причин трагедии Эммы Бовари, по крайней мере, как нам кажется, сам писатель понимал ее именно так.

Но есть еще одна очень важная причина, которая предопределяет судьбу всех героев Флобера, и в первую очередь судьбу Эммы Бовари. На заключительных страницах романа Шарль Бовари, в разговоре с циничным Родольфом, произнес «первое и последнее в своей жизни высокое слово: «Во всем виноват рок!» Этим многозначительным словом писатель устами Шарля Бовари снимает вину с «виноватых» и перекладывает ее на все ту же «необходимость», которую понимал как сложную систему закономерных, естественных и социальных причин и следствий. Размышляя на страницах романа о судьбе Эммы Бовари, он показал, как ее неосознанное стремление к свободе, обусловленное роковой цепью причин и следствий, неподвластных героине в силу ее духовной ограниченности, неизбежно приводит Эмму Бовари к трагическому финалу.

В мире «цвета плесени» смерть героини Флобера — жестокая и закономерная «необходимость», над которой распростер свои крылья всесильный Рок все того же «века золота», возомнившего себя «золотым веком».