Радищев: Энциклопедически образованный человек

В конце ноября 1771 года в Петербург, после окончания Лейпцигского университета, вернулся Радищев вместе со своими друзьями — Кутузовым и Рубановским. Молодые люди были зачислены протоколистами в правительствующий Сенат. Здесь три юриста прослужили полтора года, а затем перешли в армию.

Радищев был определен на должность обер-аудитора Финляндской дивизии.

Служба в Сенате ежедневно обогащала Радищева наблюдениями над жизнью государства и народа. Он знакомился с правлением Екатерины II, многочисленные документы красноречиво говорили о деспотизме помещиков, о бесправии крепостных, о беззакониях в судах, о взятках и преступлениях крупных чиновников, торговавших интересами отечества. Служба в дивизии была особенно поучительной.

На обязанности обер-аудитора был разбор дел беглых рекрутов. Допрашивая пойманных беглецов, Радищев узнавал о частых случаях жестокого обращения помещиков с крепостными, о незаконной продаже помещиками неугодных им крестьян в армию, оказывался свидетелем чудовищных преступлений офицеров-начальников, которые до смерти забивали палками безвинных солдат. Все это возмущало душу Радищева, рождало гнев против мучителей народа.

Оправдывая восстание Пугачева, Радищев был далек от его идеализации. Внимательному взору мыслителя открылись и многие слабые стороны народного возмущения. Восставшие не были достаточно организованы. Крестьяне поднялись на борьбу за волю и землю под царистским лозунгом: против Екатерины II, но за «народного», мужицкого царя.

А Радищев к этому времени уже был противником всякой монархии. В своих рассуждениях Радищев исходил и из опыта освободительной борьбы других народоз. Вот почему, когда летом 1776 года тринадцать английских колоний в Северной Америке восстали против английского владычества, он стал тщательно следить за ходом событий, за сражениями народной армии, за организацией новой власти восставшими. Война эта превратилась в значительное событие века.

В огне освободительных боев народ силой оружия утверждал не только свою независимость, но и республиканский строй. Борьба английских колоний в Америке оказалась и первой в XVIII веке буржуазной революцией, предшествовавшей французской революции 1789 года.

Годы, последовавшие за разгромом пугачевского восстания, оказались важнейшими в духовном развитии Радище-ва. Энциклопедически образованный человек, находившийся в курсе идейной жизни России и Запада, он стал проверять известные ему идеи и учения просветителей опытом народной борьбы. «Опыты суть основание всего естественного познания»,- пишет Радищев. Только руководствуясь «светильником опытности», только «взяв на помощь историю», можно увидеть наивность просветительской веры решить все социальные проблемы путем воспитания, можно вскрыть их заблуждения, понять вред «умствований» и открыть для себя «правила, народным правлениям приличные».

Став революционером, Радищев отверг политическую теорию французских и русских просветителей, возлагавших надежды на мудрые реформы просвещенного монарха.

К лету 1789 года «Путешествие» было закончено и отдано в цензуру. И здесь Радищеву повезло: 22 июля петербургский полицмейстер Рылеев, дававший цензурные разрешения, подписал книгу к печати. Человек малограмотный, Рылеев, видимо, книгу не читал — ее название обмануло его: чего могло быть запретного в сочинении, которое, по его мнению, походило на справочник для путешествующих?

Ведь и главы назывались так же, как станции на дороге из Петербурга в Москву. После, когда началось следствие, перепуганный полицмейстер явился к императрице, бросился на колени и слезно просил прощения: «Виноват, матушка!»

Тем временем книга дошла и до Екатерины II. Чьи-то услужливые руки положили «Путешествие» на стол императрицы. Прочитав его, Екатерина пришла в величайшую ярость.

Ее секретарь Храповицкий записал в своем дневнике: «Говорено с жаром и чувствительностью о книге «Путешествие из Петербурга в Москву». Открывается подозрение на Радищева. Сказать изволила, что сочинитель бунтовщик, хуже Пугачева «. Немедленно был дан приказ сыскать сочинителя.

Предупредили графа Воронцова, у которого служил Радищев, тот незамедлительно оповестил своего Друга. Стало ясно: надо готовиться к расплате. Радищев уничтожил все бумаги, сжег оставшиеся экземпляры книги и стал спокойно ждать ареста.

26 июня арестовали книгопродавца Зотова. 30 июня за Радищевым прибыл подполковник Горемыкин с ордером на арест. Вечером его доставили в Петропавловскую крепость, передав в руки начальника Тайной экспедиции — жестокого «кнутобойца» Шешковского.

Пока Радищев сидел в маленькой сырой камере крепости, Екатерина II продолжала читать и перечитывать ненавистное ей «Путешествие», испещряя его своими заметками. С раздражением Екатерина отмечала, что автор «с редкою смелостию» говорит о царях, «грозя им плахою». В конце книги она отметила самую главную мысль автора: свободы ожидать должно, «от самой тяжести порабощения».

С содроганием вспомнив недавнее восстание Пугачева, Екатерина II приписала к этому месту от себя: «То есть надежду полагает на бунт от мужиков». Замечания Екатерины II послужили основанием сначала для вопросов арестованному, а затем для приговора. Шешковский добивался от Радищева сведений о сообщниках, подозревая в организации заговора, о помощниках в издании книги. Арестованному задавались вопросы: почему написал книгу, зачем грозил царю, отчего надежду полагал на бунт от мужиков. Радищев категорически отрицал наличие сообщников, уверял, что действовал в одиночку.

Он никого не выдал и всю вину взял на себя.

Не добившись нужных признаний и не сломив духа мятежника, Екатерина повелела судить Радищева, указав чиновникам, что ожидает от них «справедливого приговора» — смертной казни. И он был признан виновным в том, что хотел произвести возмущение в государстве, угрожая жизни императрицы. Осудили Радищева по статьям, по которым приговаривались к смерти участники восстаний,- «казнить смертию».

Не желая увеличивать число недовольных в обществе в опасное время , Екатерина II решила проявить «милость»: 4 сентября она издала указ, которым заменяла казнь ссылкой в Сибирь…