Торжество науки над фантазией в художественной литературе

На протяжении ХІХ ст. художники минимизировали эстетику и стремились строить художественные произведения почти полностью на изображении реальности. В этом смысле все тогдашнее классическое искусство было реалистическим. «Из ничего никогда не возникает ничто» — этот закон известен еще из эпохи античности. И касается он не только природы, а и любого явления, в том числе — литературы и искусства. Поэтому, не учитывая «духа и ауры» эпохи, той конкретной научной и мировоззренческой ситуации, в которой появились и развивались конкретные художественные явления, мы никогда не постигнем их суть. Так что же известно о развитии литературы реализма ХІХ ст. и как она связана с тогдашней философско-мировоззренческой ситуацией?

Из главнейших «силовых линий» в разнообразии философских поисков и научных концепций эпохи реализма, прежде всего, необходимо назвать позитивизм (фр. positivisme — положительный, основанный на мысли) — философское направление, сторонники которого провозгласили совокупные достижения конкретных, специальных («положительных») наук единственным источником истинного знания и требовали, чтобы научное познание опиралось на эмпирический опыт, т. е. лишь на те факты, которые можно проверить исследовательским путем.

Позитивисты также считали, что роль научного исследования должна ограничиваться описанием и систематизацией собранных фактов, но при этом исследователь не должен претендовать на их толкование. Поэтому они возражали ведущую роль абстрактно-теоретического мышления, философии («каждая наука — сама себе философия») и считали, что научные знания нужны и полезны лишь тогда, когда они «положительные», т. е. приносят конкретную, всем понятную и научно измеренную пользу. По выражению одного из «родителей» этого учения, французского философа-позитивиста О. Конта (1789-1857), слово «положительное» означает «реальное в противоположность химерическому». Позитивизм становится доминирующим научным направлением в Европе и США уже из первой трети ХІХ ст. Огюст Конт выдвинул красивую формулу гармоничного развития общества: «Любовь — как принцип. Порядок — как основа. Прогресс — как цель».

Это было своеобразным продолжением духа идеологии Просвещения, с ее верой в возможность торжества гармонии и порядка, в перспективу рационального, умного обустройства общества. Подобно просветителям мыслил и О. Конт, по мнению которого, общество должно быть устроено положительно и гармонично и тогда революции и социальные катаклизмы станут в нем абсолютно неуместными, они будут напоминать болезнь или патологию в организме человека.

А будут властвовать в таком обществе солидарность и согласие, как между отдельными лицами, так и между разными группами и классами, поскольку всех граждан объединит стремление к сохранению материального и духовного благоденствия. Казалось бы, в этой формуле О. Конта все было красивым и привлекательным, но был в ней лишь один-единственный «маленький» недостаток, а именно — она абсолютно не отвечала реальной действительности. Ведь достаточно лишь вспомнить, сколько в период расцвета позитивизма (середина ХІХ ст.) произошло отнюдь не «положительных» и не «гармоничных» событий: сколько отгремело войн и революций, как много проливалось невинной крови, а овеянной мечтой общественной гармонии и «любви как принципа» не видно было даже на вдали.

Позитивизм и дарвинизм чувствительно повлияли как на умонастроение тогдашнего общества, так и на стилистику художественного творчества, которое чем дальше, тем сильнее ассоциировалось с научной деятельностью, с «духом и буквой» естественных наук. Стремление к объективному («как в жизни») изображению героев и событий, к практически научному исследованию, документированию и анализу жизненных явлений, и к изучению механизмов влияния общества на формирование личности, заметны во многих произведениях писателей-реалистов (Стендаль, Оноре де Бальзак, Чарльз Диккенс, Федор Достоевский, Лев Толстой, Антон Чехов, Генри Джеймс и др.). Но особенно ярко они воплотились в творчестве писателей-натуралистов, в частности, братьев Эдмона и Жюля Гонкуров и Эмиля Золя.

Натурализм был чуть ли не единственным литературным направлением, которое наиболее полно (хотя и не полностью) отвечало установкам и духу позитивизма. Недаром, уже упомянутый Э. Золя подчеркивал похожесть своего творчества с деятельностью научного работника: «Я не хочу, как Бальзак… быть политиком, философом, моралистом. Меня устраивает роль ученого». Необходимо сказать, что тогдашние художники не только провозглашали, а и активно воплощали научные идеи в своем творчестве. Так, Жюль Верн или Эмиль Золя, готовясь к написанию художественных произведений, вели предлинные, почти бухгалтерские записи, изучая с карандашом в руках десятки, а то и сотни специальных («позитивистских») научных работ.

Скажем, Эмиль Золя, собираясь писать романы о шахтерах, с блокнотом в кармане ползал по узким штрекам приисков, а когда объектом изображения выбирал работу актеров, то посещал их в гримерной или даже непосредственно за театральными кулисами, с целью не пропустить ни наименьшей детали, как это делают ученые-исследователи. А «отец научной фантастики» Жюль Верн писал свои знаменитые «географические романы» на непосредственный заказ научного учреждения — Парижского географического общества (!). Итак, в ХІХ ст. увлечение величием науки, искренняя вера в непременный прогресс во всех сферах жизни становились доминирующими, и не могли не повлиять на смену художественных ориентиров и вкусов.

Не случайно О. де Бальзак указал, что «победа реализма над романтизмом обусловлена торжеством науки над фантазией». За периодом упомянутых выше бушующих социальных и политических потрясений и катаклизмов начала ХІХ ст. настало время не абсолютной, но все-таки стабильности. Конечно, она была относительной, поскольку борьба наций, классов и даже отдельных личностей за какие-то идеалы, интересы и цели окончательно не утихает никогда: впереди еще была «весна народов» 1848-1849 годов, события Гражданской войны в США (1861-1865), Парижская коммуна 1871 г., целый ряд военных конфликтов. Однако в Европе приблизительно к 1850-м годам сложилась новая политическая и духовная ситуация. Но изменение этой ситуации, пусть не сразу и не прямо, влияет на смену ситуации художественной.

К середине ХІХ ст. порывы романтиков ко всему экзотическому и эксклюзивному, их стремление погрузить читателя в мир своего бесконечного воображения и фантазии широкой просвещенной массе уже начали немного надоедать. Тем временем вокруг бурлила реальная динамичная жизнь, со своими невымышленными, но от того не менее острыми проблемами, конфликтами и разногласиями.

Пока классицизм и романтизм воевали друг с другом, рядом вырастало что-то значительно сильнее и мощнее. Оно прошло между ними, а они не узнали повелителя по властному виду его. Это «что-то» оперлось одним локтем на классицистов, а другим — на романтиков и стало выше их, — как «властитель», оно признало и первых, и вторых, а потом отреклось от обоих… Мечтательный романтизм начал ненавидеть новое направление за его реализм. А из другого — они решительно возражали все будничное, «неромантическое».

И писатели-реалисты своевременно ощутили, что изображение и исследование будней тоже может увлечь читателя, оно также может быть художественным и стать темой литературного произведения. И не удивительно, что приблизительно к середине ХІХ ст. интерес к реальной жизни («реальное сильнее мысленного»), к острым повседневным проблемам, а также стремление решить наиболее болезненные проблемы в их художественном процессе начали преобладать.

И искусство реализма стало блестящим ответом на все упомянутые и не упомянутые вызовы времени, постепенно оттесняя романтизм из центра общественного внимания. Вместе с тем это отнюдь не означает, что романтизм исчез окончательно — он существовал на протяжении всего ХІХ ст., а на его останках возникло такое интересное художественное явление, как неоромантизм.