Трагизм судьбы Германа в повести «Пиковая дама»

Создавая образ Германна, Пушкин решал всемирные проблемы. Колоссальное лицо человека с профилем Наполеона воплощало не только русские обстоятельства жизни, но и эпоху буржуазного века. Эту всемирность Пушкина, его возраставший из года в год интерес к жизни и проблемам Запада, иное их решение по сравнению с европейскими писателями отлично почувствовал Герцен. Отличия эти, прежде всего, проявлялись в понимании человека. Пушкину, писал он, «были ведомы все страдания цивилизованного человека, но он обладал верой в будущее, которой человек Запада уже лишился».

Открыть и выписать образ такого масштаба, такой содержательности, такой многозначности можно было, только опираясь на присущие символу, как инструменту познания и обобщения, свойства и признаки. Выше уже говорилось, что в основании поэтики повести лежит символическое начало. Верхний стилевой слой связан с карточной символикой — игрецкой и гадательной. Но символично и контрастное сопоставление Парижа кануна революции и Петербурга после дворянской революции. Многозначны и потому символичны некоторые, кажущиеся

Фантастическими события: видения быть не может, а Германн его видел, графиня не выдавала и не могла выдать тайны трех карт (ведь этой тайны не было), а Германн ее «узнал». Случай или опять тайна, что две карты выиграли? Отчего «обдернулся» Германн? Но главным и определяющим всю структуру повести, конечно, является образ-символ Германна. Он тот мощный генератор, который вырабатывал энергию символических средств познания людей и событий, обобщения громадных социальных и нравственных явлений эпохи.

У Пушкина игра стала символом — она конкретно определила судьбу Германна и в то же время выражала сокрытую сущность буржуазного правопорядка, предлагающего всем равные возможности играть. Игра-символ выявляла азарт и авантюризм как норму поведения человека. Она же вскрывала призрачный характер бешеной активности игрока. В случае удачи он обретал деньги, звания, благополучие. Но это не было деятельностью, нужной людям. Ничего не создавалось, ничто не служило добру, ничто не облегчало жизнь страны, парода, отдельного человека. Оттого первым художественным образом Пушкина, выражавшим суть наступившего «ужасного века», стал ростовщик. Теперь — игрок. Сразу же после «Пиковой дамы» Пушкин передал Гоголю идею романа, подсказав образ приобретателя, авантюриста, занятого аферой — скупкой мертвых душ.

Игра как символ предсказывала возможность неизбежного поражения в поединке. Так в судьбе Германа игрока проигрыш, поражение было запрограммировано самой жизнью-игрой. Оттого неминуемо он должен был «обдернуться». Символичность игры вскрывает тайные пружины нового общества. Финансовые спекуляции — подобно карточным играм — держатся на случае, на зыбком основании хищной борьбы противников. Материальным символом буржуазного правопорядка с его финансовыми спекуляциями и денежными аферами является биржа. На бирже играют. Игроки обречены на выигрыш или проигрыш. Все зависит от удачи, от случая, от азарта, от авантюризма.

Герман игрок соотнесен с Наполеоном. Жизнь человека-легенды, символа буржуазного XIX века, определилась азартной игрой, авантюризмом. Тысячам больших и малых финансовых дельцов — жадным до власти и денег людям — суждено было так или иначе «обдернуться» в решительный момент своей жизни. Как «обдернулся». Наполеон, и тоже в момент своей самой азартной ставки.

Поэтика «Пиковой дамы», основанная на символических образах, символических ситуациях и символических обобщениях (французская и русская аристократия, Париж и Петербург, игра как символ и т. д.), определила особый, и тоже, в конечном счете, символический, характер всей структуры повести, ее композиции. В самом деле, внимательное чтение, глубокое доверие не только к каждому слову, но и к принципам построения повести, позволит увидеть особый характер этой композиции — ее закрытый характер.

Что это значит? Вспомним ход событий в «Пиковой даме»; она начинается с конкретно-будничного, обычного, характерного для повседневности факта: «Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова». А вот чем она завершается: «Чекалинский потянул к себе проигранные билеты. Германн стоял неподвижно. Когда отошел он от стола, поднялся шумный говор.- Славно спонтировал! — говорили игроки.- Чекалинский снова стасовал карты: игра пошла своим чередом». И в повести — не линейный характер построения событий, а кольцевой, замкнутый: события исторические и современные движутся по замкнутому кругу.

Эта круговая замкнутость композиции подчеркнута и неожиданным завершением повести — несколькими строками Заключения, которое может выглядеть эпилогом. Но это не эпилог, ибо, по существу, Пушкин сообщает не о дальнейшей судьбе героев, а о деспотической власти уклада дворянской жизни, который, подмяв индивидуальную волю человека, формирует его идеалы, его поступки, его поведение.

В этом мире застойной жизни аристократии и се окружения один Германн — человек действующий, не желающий смиряться с уготовленной ему судьбой, жаждущий завоевать мир, бросающий вызов сложившимся социальным условиям, которые не допускают его и господствующее сословие. Но его активность, его борьба бесперспективны — средства, избранные им, человеконенавистнический эгоизм ведут к гибели. Единственный, кто в этом обществе задумывался о жизни, кто дерзко выступал против враждебных ему обстоятельств — Германн,- оказался одиноким и в конце пути окончательно выпал из-под власти этих обстоятельств. Другие герои — Чекалинский, Томский и Лизавета Ивановна со своим богатым и преуспевающим мужем, человеком новой формации,- рабы среды и уставов жизни, даже не одумывающиеся над тем, куда их влечет рок. А Германн сошел с ума…