Псевдореализм, Фаддей Венедиктович Булгарин (1789-1859)

Явления русской литературы знаменовали в общем ее рост, ее стремление стать зеркалом жизни. Но в руках некоторых литераторов это зеркало становилось «кривым». Так получилось у Ф. В, м Булгарина. Действуя применительно к обстоятельствам не только в жизни, но и в литературе, Булгарин учел потребность в создании жанра реалистического романа, возникшую в русской литературе, и попытался удовлетворить эту потребность своим «нравственно-сатирическим» романом. В 1829 г. вышел его «Иван Выжи-гин», наделавший много шума. Посвящая роман «всем благомыслящим россиянам», автор рассматривает его как «благонамеренную сатиру». Дурное он обличает «для того только, чтобы придать более блеска хорошему».

Рядом с плохими помещиками и чиновниками он выводит хороших, идеальных. Булгарин особо оговаривает свое полное согласие с существующим общественным строем: «В благоустроенном государстве каждое звание почтенно и столь же нужно, как все струны в инструменте для общего согласия». Не забыл автор похвалить и монархический образ правления, мотивируя его необходимость обширностью и многонациональностью Русского государства. Выступая против просветительской философии, Булгарин противопоставляет ей «евангельское учение». «Иван Выжигин» имел успех у «благомыслящих россиян»: Н. И. Греч напечатал хвалебную статью о романе в «Северной пчеле»; Николай I и А. X. Бенкендорф рекомендовали сидевшему в крепости декабристу А. О. Корниловичу «назидаться» чтением «Ивана Выжигина». Но представители передовой литературы во главе с А. С. Пушкиным отнеслись к роману Булгарина резко отрицательно. В заметке 1831 г. «Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем» Пушкин набросал проект пародийного романа «Настоящий Выжигин. (Историко-нравственно-сатирический роман XIX века)», в котором использовал неблаговидные эпизоды биографии самого Булгарина. В. Г. Белинский нашел, что романы Булгарина правильнее назвать не «нравственно-сатирическими», как это хотелось их автору, а «полицейскими».

Через два года после «Ивана Выжигина» Булгарин выпустил роман о его «сыне»: «Петр Иванович Выжигин» (1831), а затем и ряд других беллетристических произведений в том же духе. Он нашел и подражателей, и пародистов. Пушкин в своих прозаических произведениях вел борьбу с этой реакционной линией русской прозы.

Романы Булгарина бесконечно далеки от подлинного реализма как передового метода русской литературы. Они не имеют ничего общего с той линией русского классического романа, которая была начата «Евгением Онегиным» А. С. Пушкина и продолжена «Героем нашего времени» М. Ю. Лермонтова и «Мертвыми душами» Н. В. Гоголя. В лучшем случае можно говорить о натурализме Булгарина как отражении отдельных бытовых явлений и частностей русской жизни. Схематизм в обрисовке персонажей, называемых знаменательными фамилиями (Вороватин, Плутягович, Слабоголовин, Миловидин), прямолинейный дидактизм, авантюрная запутанность сюжета придают произведениям Булгарина некоторое сходство с реально-бытовыми романами М. Д. Чулкова, А. Е. Измайлова, В. Т. Нарежного. Но за внешним сходством здесь скрываются существенные различия в идейно-политическом и художественном отношении. Булгарин опошлил, извратил традицию русского реально-бытового романа, которая нашла творческое развитие в произведениях Гоголя и писателей «натуральной школы».

Успех исторических жанров побудил Булгарина выступить и с историческим романом. В 1830 г. появился его «Димитрий Самозванец». Здесь Булгарин также пробует отказаться от романтической поэтики и искать иных путей исторического повествования, более соответствующих новым литературным тенденциям. Но, как и в бытовых романах, Булгарин в историческом произведении остался вне реалистического направления. По мнению А. А. Дельвига, в «Димитрии Самозванце» археология преобладает над художественным творчеством. А. А. Бестужев нашел, что Булгарин изобразил «не Русь, а газетную Россию», т. е. ту Россию, которую сам Булгарин восхвалял в «Северной пчеле». Булгарин и не скрывал «нравственной цели» своего романа — доказать, «что государство не может быть счастливо иначе, как под сенью законной власти, что величие и благоденствие России зависит от любви и доверенности нашей к престолу, от приверженности к вере и отечеству».